147
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Роменион ч.1 (Арвен, повесть) (просмотреть исходный код)
Версия 09:46, 5 марта 2010
, 09:46, 5 марта 2010Новая страница: «<br> <br>1. <br>Уже к середине баллады небольшая аудитория поняла, что с Лином в очередной раз сл…»
<br>
<br>1.
<br>Уже к середине баллады небольшая аудитория поняла, что с Лином в очередной раз случилось то, что сам он называет "наехало". С ним такое бывает во время импровизаций, которыми наш Лин известен на весь 1-й ГУМ и не только. К стихосложению в такие моменты придраться фактически невозможно, вообще получается очень красиво, но, к сожалению, от темы Лина уносит в голубые дали. Вот и сейчас: начал он вроде бы про странствующего рыцаря, все приготовились к описанию героических похождений, но тут появилась какая-то колдунья. Что она там делала - непонятно, может, просто для ритма понадобилась. Ну ладно, пусть будет колдунья, чем она других хуже? Потом выяснилось, что обитает она, как полагается, в лесу, где все невероятно красиво и чудесно, но - "лишь вступишь ты, смертный, в волшебный тот лес - для этого мира навек ты исчез"... И тут Лина понесло непонятно куда. В этом своем лесу он застрял накрепко, и вытащить его оттуда не было никакой возможности. И это при том, что к смертным Лин себя как раз не причисляет, он у нас из лайквэнди. Эланор сделала слабую попытку вернуть нашего менестреля обратно к сюжету, тихонько просуфлировав: "Эй, а рыцаря ты куда дел?". Лин не отреагировал и завел пассаж про очередные волшебные явления. Нет, я ничего не имею против его песен вообще и волшебства в них в частности, но только пока Лин хоть смутно помнит, о чем вообще произведение. Правда, если Лина не трогать, он иногда и сам в конце концов вспомнит сюжет, но это происходит не всегда. Сейчас он понял, что залез куда-то не туда, и баллада скисла. Так мы и не узнали, что было дальше с рыцарем и при чем тут колдунья и тем более этот его любимый лес. Не убирая руку со струн на случай новых идей, Лин оглядел немногочисленных слушателей. Судя по всему, результат его мало обрадовал.
<br>Продолжали слушать, пожалуй, только мы с Эланор и остальные наши девушки-толкинистки, на парте даже маячил чей-то одинокий диктофон. Остальные (в количестве трех) уже даже и вида не делали. Карантир и Князь, забыв про давнюю смертельную вражду, играли в "точки", шепотом переговариваясь: "Атари"!" - "Сам ты "атари", за своей позицией следи!" - "А сейчас?" - "Караул, бьют! И правда "атари", ну ничего себе!" - "Боишься поражения - проиграешь, Карантир!" - "Тьфу на тебя!". Что-то принц Карантир явно проигрывает. Ну что ж, войну с Князем он тоже проиграл, правда, лично Князь в этом участвовал довольно мало. Что же касается Хайлэндера, то вокруг него с равным успехом могло происходить все что угодно, от концерта Лина до стрельбы по консервным банкам. Бесстрашный Коннор, несравненный воитель-одиночка, утомленный общением с Блиновым (что понятно, такое не доконает разве что бессмертного! Все-таки я продолжаю отстаивать свою гипотезу о следовательском прошлом Александра Викторовича и о том, что работу ему пришлось менять из-за чрезмерного садизма) и трехминутным сражением с не желавшей закрываться дверью аудитории, мирно спал за партой, и на лице его отражалось такое спокойствие и удовлетворение, какого обычно мы никогда не видели. Лин вздохнул, взял аккорд и быстро провел рукой по струнам. Раздался противный взвизг. Мы с Эланор зажали уши, остальные не отреагировали.
<br>- Ладно, - повысив голос, сказал Лин. Карантир и Князь оторвались от игры, Коннор не проснулся. - Я чувствую, мои импровизации уже всех утомили, потом, вы явно не за тем задержались. У меня есть тут одна вещь, которую я написал заранее. Она повествует о том, как жизнь в крепости принца Карантира - да-да, твоей - однажды была надолго омрачена появлением загадочного Пришельца с Востока...
<br>Из угла раздался смешок, и кто-то негромко проговорил:
<br>- Интересно будет послушать, Лин. Мне кажется, что какие-то твои прикидки я слышал, но не знаю, то ли это было...
<br>Ничего особенного, но эффект был потрясающий. Девушек разобрал нервный смех. Князь довольно улыбнулся. Карантир выдал длинное эльфийское проклятие. Хайлэндер проснулся, нашаривая отсутствующий меч - это у него уже рефлекс на любое неожиданное происшествие. Даже Лин, славящийся своей невозмутимостью, и то чуть гитару не уронил. И было отчего - говоривший и был тот самый Пришелец с Востока, он же Роменион.
<br>Как он просочился?! Главное, заметили мы его только сейчас. Дверь была закрыта, причем она скрипит, и войти незамеченным довольно проблематично. Ну ладно, Коннор спал, но остальные-то нет! Тем не менее Роменион был здесь. Темно-серый свитер, полувосточная физиономия. Явно доволен произведенным эффектом. Спрашивается, чего ради мы с такой конспирацией договаривались о встрече? Чего ради Хайлэндер доблестно сражался с дверью, пытаясь ее закрыть? Ему предлагали просто самому встать и подпереть ее - тогда бы точно никто не вошел. Коннор гордо отказался и довел дело до победного конца. Все это было исключительно ради того, чтобы послушать очередное произведение Лина без Ромениона, так как оно обещало быть не слишком лестным в его адрес. Ну все-таки, как он нас нашел?..
<br>- Уметь надо, - усмехнулся Роменион. Да уж, куда уж нам...
<br>
<br>2.
<br>Теперь я возвращаюсь назад, чтобы кое-что рассказать о нашей веселой компании. Собственно, основные физиономии здесь уже обозначились.
<br>Вышли мы все из народа... с филфака, то есть. Только отделения разные. Роменион, Карантир, Князь и Хайлэндер - романо-германцы, как и часть девушек, в том числе и я. Лин - классик, что заметно - периодически начинает изъясняться гекзаметром, чуть ли не конспекты им пишет. Остальная часть девушек - русистки и славянки.
<br>Лин, как уже было сказано, - менестрель из лайквэнди. На самом деле его зовут как-то сложнее, но никто не стал пытаться запомнить, а просто сократили его до Лина, каковым он и пребывает. Имя дает повод коллегам-классикам проводить иронические аналогии с одним древнегреческим певцом, довольно плохо кончившим, но Лин их не слушает. Он мастер по части импровизаций. Впрочем, если он что-нибудь сочиняет заранее, то получается даже лучше, поскольку тогда он хоть тему помнит. Против чужих песен в его исполнении тоже никто не возражает, кое-кто даже с диктофоном за ним ходит, хотя Лин скромничает и убеждает не переводить пленку. На самом деле, конечно, доволен своей популярностью, как я не знаю кто. На той игре, о которой пойдет речь (организованной объединенными силами 1-го ГУМ'а), он считался придворным менестрелем Карантира, но отношения у них были и есть из серии "О славься, славься, государь, таран тебя по лбу ударь!". Лин поведал мне как-то по секрету, что при каждой просьбе Карантира спеть у него возникает <br>сильное желание вместо очередной баллады выдать какую-нибудь гадость про Карантира и удрать. Очень быстро. По моему адресу у него таких желаний не возникало, так что мы довольно быстро подружились. Он вообще симпатичная личность, с несравненным талантом постоянно влезать в истории, а потом все это переделывать в песню.
<br>О Карантире довольно ясно говорит его имя. Можно лишь добавить, что характером он как нельзя лучше соответствует своей квэнте. По игре я вроде бы с какого-то боку нахожусь с ним в родстве, но все равно особо теплых чувств не испытываю. И в "точки" играть он не умеет.
<br>Князь - личность довольно загадочная. Прежде всего не примыкает ни к светлым, ни к темным, этакая третья сила. Собственно, из-за его явления у нас вся игра полетела невесть куда. Свое имя он нам как-то назвал, но такое навороченное, что он так и остался просто Князем. Известно, что Роменион называет его повелителем, что внушает к Князю некоторое уважение (как к тому третьему попугаю в анекдоте). А еще известна любовь Князя к испанской поэзии.
<br>"Цивильное" имя Коннора - просто-напросто Коля. В Коннора его переделали товарищи-германцы после поступления. Утверждают, что похож. Ну не знаю, если обоих запереть в темной комнате, где дым стоит коромыслом - тогда будет похож. Но имя к Коннору прилипло, равно как и прозвище Хайлэндер. К толкинизму он имеет довольно мало отношения, но к игре все равно прибился. В какой квэнте мечом махать - ему разницы мало. Сначала подался к темным, потом не понравилось, перекинулся к Князю, где и осел.
<br>Наименее значимые личности во всей компании - мы, коллектив девушек-толкинисток. Мы здесь - этакий хор из еврипидовской трагедии, смотрим на происходящее действие и изредка вставляем свое словечко, которое никоим образом на сюжет повлиять не может. Так, комментарий происходящего, лирическое отступление. Ну, кое-кто иногда претендует на роль девы-воительницы, что вызывает ехидные комментарии наших героев. А так - "не шалим, никого не трогаем", вот только примусы починять не умеем.
<br>Но главный герой всей этой истории, ради которого, собственно, все сие и пишется - Роменион, загадочный Пришелец с Востока.
<br>
<br>3.
<br>Вот тут придется сделать некоторую паузу. Дело в том, что всем нам абсолютно непонятно, кто такой Роменион.
<br>Достоверно известно только одно: ему недавно исполнилось восемнадцать, в данный момент живет он в Москве, учится в испанской группе вместе с Князем. На экзаменах его как-то никто не замечал, а потом он вдруг обнаружился здесь. И началось...
<br>Квэнт у него штук двадцать, и есть большая вероятность, что на очередной вопрос "Да откуда ты такой взялся?" услышишь что-нибудь новое. Получается примерно вот что.
<br>Мы называем его Роменионом, но на самом деле его зовут не так. Его подлинное имя знают только двое: Князь и я, но я обещала не называть его - только оно дает над ним власть. Он утверждает, что всего-навсего простой смертный, но ему мало кто верит: взять хотя бы все эти фокусы с именем. Явно тут какие-то магические штучки. Роменион вроде бы на стороне Князя, но во всем этом веселье четко гнул свою линию (мало нам невесть откуда взявшегося Князя, чтобы еще и он тут самодеятельность разводил!). Он называет Князя повелителем, но в то же время уверяет, что не служит никому. Он против светлых, но и не за темных. Он единственный, чье превосходство по части фехтования признал Коннор (!), а также единственный, кто за всю игру ухитрился ни разу (!) не свидеться с Мандосом, так что понятно, что народ единодушно твердил про колдовство. Роменион на все эти разговоры только улыбался: "Думайте как хотите". Вот мы и думали.
<br>Его рука одинаково привычна к рукояти меча и струнам гитары. Он воин и поэт, безжалостный наемник и мечтательный романтик. Его странные песни не уступают песням Лина, он любит рисовать, в основном мелкие композиции: заяц с цветком в лапах, мило улыбающийся дракончик, воробей на ветке... И в то же время, оторвавшись от рисунка, он через минуту опять в сражении. А во время короткой передышки после боя в его руках снова гитара, он снова погружен в свои необычные мотивы... Словом, Роменион с самого начала оказался очень странной личностью.
<br>
<br>4.
<br>До поры до времени его отношения с Карантиром и Князем были достаточно нейтральными. С Хайлэндером же история вышла совершенно непонятная. Как там все было в точности - никто не знает, а Коннор отказывается вдаваться в подробности, и его можно понять.
<br>Дело в том, что у них с Роменионом зашел разговор насчет фехтования. Коннор обычно разговорчивостью не отличается, но если в радиусе километра от него произнесут два слова, касающиеся оружия, - Хайлэндер остановится перевести дыхание часа через два, не меньше. Дискуссия получилась очень оживленной, и в чем-то они не сошлись во мнениях. Начавшаяся лекция прервала спор, но всю пару с задних рядов слышалось оживленное перешептывание, а потом эта парочка дружно куда-то испарилась. Выражением лица они очень напоминали двух псов, которые не хотят смотреть друг на друга, чтобы тут же не подраться. Никто не обратил на это внимания: ну, не хотят люди на последнюю пару идти, ну, свои дела есть, ну, во мнениях в чем-то не сошлись - чего тут странного? На следующий день в университет явились необычно довольный Роменион и не менее необычно мрачный и отчасти смущенный Хайлэндер, в присутствии всей компании торжественно объявивший, что он, Коннор, больше никогда ни слова не скажет о фехтовальных способностях Ромениона и о стиле, которым тот владеет, и мы все этому свидетели. Такого с Коннором еще не случалось. Что там было - никто не знает, но с тех пор он очень уважительно относился к Ромениону. Лин до поры до времени на Пришельца с Востока смотрел несколько свысока, как он всегда смотрит на тех, кто не имеет отношения к музыке. Как выяснилось, был неправ.
<br>
<br>5.
<br>Лин только что закончил песню о Владыке лесов Средиземья, очень красивую и не менее абстрактную. "Золото клена - его корона, рубины рябины в его ладонях...". Реакция была обычная: почти всеобщее молчаливое восхищение, чуть ироническая усмешка Ромениона (на сей раз от него никто никуда не пытался деться) и скучающая физиономия Коннора. Впрочем, она вдруг перестала быть скучающей, а стала, наоборот, неожиданно оживленной. Взгляд Хайлэндера остановился на гитаре, и, прежде чем Лин успел возмутиться, Коннор уже прочно ею завладел. Зная, что пытаться вернуть инструмент бесполезно, Лин в свою очередь изобразил скучающую физиономию и стал ждать дальнейшего развития событий. Оно не заставило себя ждать.
<br>- Знаете что, люди, или, если хотите, существа, - сказал Коннор, - я, конечно, в лирике абсолютно ничего не понимаю и даже спорить не пытаюсь. Только как насчет чего-нибудь повеселее? Дикарское, конечно, произведение, но все-таки...
<br>За время этого краткого вступления он уже успел оказаться на парте, несмотря на предупреждения девушек: "Эй, а не свалишься?". Лин подозрительно взглянул на нового солиста, а тот после небольшой паузы выдал:
<br>
<br>- Эй, мечи точите на камне,
<br>Пейте кровь из священной чаши!
<br>Злобным духом факела пламя
<br>На клинке обнаженном пляшет...
<br>Ну, чего еще от Хайлэндера, спрашивается, ожидать? Уж если он с чего-то взялся за гитару, то репертуар будет именно такой. Но, слов нет, хорошо получается. Я заметила, что Роменион вполголоса подпевает, отстукивая маркером ритм: "Мы пойдем на врага, как ветер, мы пройдем через них, как пламя...". А уж сам наш солист... Не Коннор, а Конан-варвар, самый натуральный!
<br>- Так ликуй же сегодня, воин -
<br>Нынче наше настало время!
<br>Завтра крови напьется ворон,
<br>Нынче волчье пирует племя!
<br>Если в пламени погребальном
<br>Ты уйдешь в чертоги Луны -
<br>Да восславят тебя на кургане
<br>Волк и ворон - звери войны!
<br>
<br>Садистская усмешка появилась на лице уже не только у Коннора, а, пожалуй, у всех, кроме разве что продолжавшего презрительно кривиться Лина - что ему, классику, до варвара-германца? Кроме того, его гораздо больше заботила судьба инструмента - Конноровой игры струны могли и не выдержать.
<br>- В мир несутся посланники смерти,
<br>Волк и ворон - звери войны! -
<br>даже не спел, а выкрикнул Хайлэндер под финальный аккорд, сопровождаемый страдальческим вздохом Лина. Наш менестрель хотел было вернуть гитару, но не тут-то было:
<br>- Я кровью руны нарисую на щеках...
<br>Начало следующей строки потонуло во всеобщем "Уау!", а Лин скис окончательно. Филфак! Обитель высокой культуры! Все-таки правильно классики на нас варварами обзываются. Если песни Лина погружали нас в красивые, но непонятные мечтания, то тут... Глаза горят, физиономии садистские (я и за свою, в общем, не ручаюсь...).
<br>- Когда на страшном скакуне,
<br>Когда на страшном скакуне
<br>Я по степи лечу, глотая пьяный ветер!
<br>Лин что-то пробормотал, явно нелестное. Понятно: его античный слух не мог такого вынести. В дверь заглянул какой-то заблудившийся преподаватель, но тут же поспешил ее закрыть и испариться подальше от такого концерта. Коннору подпевали уже все:
<br>- И да прольется кровь врага,
<br>И да прольется кровь врага,
<br>И да восславится вовеки волчье имя!
<br>- Варвары! - презрительно фыркнул Лин. Роменион встал со своего места.
<br>- Ну, варвары, и что? А где, позвольте спросить, ваши греки с римлянами?
<br>- Вашими стараниями!
<br>- Ну, тут еще вопрос скользкий!
<br>- Что сравнится с тобой, о наследье Эсхила с Катуллом? Что основою стало культуры всей европейской? - перешел Лин на гекзаметр. Роменион принял вызов:
<br>- Стены не греки на ней и не римляне возводили. Лишь из основы одной состоять не может культура.
<br>- Вспомни философов древних, поэтов античных ты вспомни: разве не их шедеврам Европа всегда подражала?
<br>- Спорить не стану с тобой, но скажу, что ее подражанье вскоре достигло высот, сравнимых с оригиналом.
<br>И пошло... Лин превозносит античность, Роменион - европейскую культуру. Лин выдает два стиха, Роменион отвечает своими двумя. Лин про Софокла - Роменион про Шекспира, Лин про Платона - Роменион про Монтеня, Лин про Гомера - Роменион уводит разговор в сторону от эпоса. Настоящая поэтическая дуэль получилась. Все притихли, слушают, что выйдет. Такая поэма... Под конец уже оба эти певца-аэда выдохлись.
<br>- Что ж, готов я признать, что в споре был прав ты, романец!
<br>- Что ж, готов за античностью, классик, признать я победу! - в тон Лину ответил Роменион. На чем и разошлись. А когда Лин однажды услышал песню, сочиненную Роменионом, то окончательно убедился, что на филфаке не он один наделен даром менестреля. Это его мало порадовало, не любит наш рапсод конкуренции.
<br>
<br>6.
<br>Впрочем, это все большое лирическое вступление. Все-таки в учебное время нечасто удается так вот собраться. Зато как-то летом в подмосковных лесах творились очень интересные события...
<br>Время можно было назвать относительно мирным. Никаких особо грандиозных сражений не происходило, так, стычки с бродящими в окрестностях орками. То у них к нам претензии, то у нас к ним, с переменным успехом. Мандосу явно грех было жаловаться на загруженность работой. Если наступал совсем мирный период, в окрестных лесах бродили не злобные орки вперемешку с храбрыми нолдорами, а один Лин, занятый философским вопросом, что, кроме палантира, квартиры и трактира, можно срифмовать с Карантиром, чтобы вышло что-нибудь осмысленное. Так что определить степень напряженности обстановки было легко. Но так обстояли дела только в начале. И тут...
<br>- Войско с востока пришло многочисленное, сея погибель, неся пораженье нам, из земель неведомых, скрытых от взора. Был же в том войске некто Роменион, Пришельцем с Востока эльфами названный, беды бессчетные всем нам принесший...
<br>Так интерпретировал события Лин. Положим, насчет многочисленности войска Князя он несколько преувеличил - народа и с той и с другой стороны было не особенно много. Но неприятности на нас после этого посыпались градом.
<br>- Ликовал Бауглир в черной твердыне, радуясь этой поддержке нежданной. Сила двойная удар обрушила на крепость храброго принца Карантира. Долго врага отражали нолдоры, долго держались неколебимо...
<br>Не знаю, что там подумали темные насчет Князя и его компании, но воевать действительно пришлось уже на два фронта. Это только сначала Моргот от удивления чуть пацифистом не сделался, а потом он еще как активизировался. В общем рассказ Лина - художественная правда. Какое-то время все шло для нас вполне успешно. Отличился даже Лин - чуть не отправил к Мандосу самого Ромениона, чем сам был немало удивлен. Надо сказать, что с мечом Лин обращаться не умеет совершенно. Хайлэндер пытался его поучить, потом махнул рукой и сказал: "Безнадежен. Могу дать один совет: если вдруг этот мир тебе окончательно надоест, бери меч и присоединяйся к сражению. Больше пяти минут мучиться не придется". Но при всем при том Лин - довольно приличный лучник. Собственно, что мы все и увидели на практике. Но Карантир радовался недолго - Роменион остался жив. И опять пошли слухи: Ромениона убить вообще нельзя, "заговоренный, стрелы отскакивают", ну и так далее, что всегда говорят о слишком крутом и удачливом противнике. После этой истории дела пошли резко хуже, а тут еще Хайлэндер незадолго до нее к Князю перекинулся - у темных, ошалевших от появления конкурентов, ему слишком тихо показалось. Теперь Мандосу скучать не приходилось. Карантир побил все рекорды по количеству проклятий в единицу времени, и было отчего. Причем основным виновником наших потерь был все тот же Роменион.
<br>- Тропа уходит в лес неприметная, кронами древ столетних сокрытая, жителям сел окрестных неведомая. Тропою в Мандос ее называют: лишь вступит туда смельчак безрассудный, опасностей ищущий - назад не вернется он... Тишины лесной ничто не нарушит - только листва прошуршит сухая, словно бы ветер ее потревожил... Пришельца с Востока не успеешь заметить, удар смертоносный отразить не сможешь...
<br>Опять же художественная правда. Впрочем, были в лагере Карантира двое, которым удалось вернуться назад с этой самой тропы...
<br>
<br>7.
<br>Сидеть в осаде - не наше дело. В конце концов, Карантира осаждают, вот пусть он вместе с гвардией и сидит. Мирной девушке и не менее мирному менестрелю опасаться нечего. Так что нас с Лином постоянно носило где-то по окрестным лесам. Фотоаппарат у меня на шее обеспечивал нам безопасность при случайных встречах. Да и менестрелей трогать не полагается.
<br>Тропинка уходила куда-то к пруду, огибая поваленные стволы деревьев (вообще в таких местах засады устраивать - лучше не придумаешь). Лин что-то насвистывал, я слушала то его, то птиц, одновременно высматривая хороший кадр. И тут...
<br>Тихий шелест прошлогодних листьев. Едва уловимый, как будто по ним пробежала мышь. Маленькая такая, серая, пушистая, симпатичная мышка. Если бы это было так... Шевельнулась ветка березы, и из листьев на нас взглянули два темных узких глаза. Можно было не ждать, пока обозначится остальная физиономия, и так все было понятно: нас занесло на тропу в Мандос, и повстречались мы не с кем иным, как с самим Роменионом.
<br>- Ну что ж, decorum est pro patria mori ... - вздохнул Лин, как всегда в тяжелую минуту, переходя на латынь.
<br>- Если бы еще pro patria, а то вообще nescio pro quo , - отозвалась я. Лин криво улыбнулся.
<br>Ну что ж, Намо, встречай гостей. В конце концов, похоже, только Роменион твердо придерживается своего намерения с тобой не видеться, а мы - куда уж нам... "Только что был менестрелем, а теперь я просто глюк" - вот такая, видно, у нас судьба.
<br>- Не бойтесь, леди Арвен, - проговорил Роменион.
<br>- Откуда ты меня знаешь?
<br>- Я знаю довольно многих в лагере Карантира. Вас я много раз видел в этих лесах. Должен сказать, что ваши прогулки довольно рискованны...
<br>Садист-любитель!
<br>- Да уж, особенно из-за некоторых... Сама вижу.
<br>- Повторяю, вам нечего бояться. Я не трону вас. Обо мне говорят много чего нехорошего, по большей части это правда, но не до такой степени. Единственное, что мне нужно, - сказать пару слов вашему спутнику, - тут взгляд Ромениона стал особенно нехорошим.
<br>- Эй, личность менестреля неприкосновенна! - слабо пискнул Лин.
<br>- А личность лучника из войска Карантира, который пытался убедить меня, что для этого мира я не гожусь? Менестрелям участвовать в сражении не полагается, я кодексы тоже читал. А раз уж ты полез - извини...
<br>- Садист-одиночка!
<br>- Да, меня так тоже называют. Ну что ж, не у всех квэнта чиста и светла, как кристалл, должен же быть кто-нибудь похуже для контраста. Вот я, например.
<br>- Морготова компания!
<br>- А вот и нет.
<br>Мне эта милая беседа уже надоела. Потом, Лина жалко. Боюсь, что намерения Ромениона на мой счет резко переменятся, но все-таки:
<br>- Оставь его в покое, Роменион!
<br>- Леди Арвен, осмелюсь просить вас...
<br>- Это я осмелюсь просить тебя оставить Лина в покое. Он мирный менестрель, лук в руки взял пятый раз в жизни, - ой, вру... - Знаешь такую школу стрельбы: "На-Кого-Эру-Пошлет"? Лин как раз оттуда. Ты оказался жертвой случайности, как мог оказаться кто угодно другой, - опять же вру, Лин полчаса Ромениона высматривал. - Что же, за каждую шальную стрелу строить планы отмщения?
<br>- Знаем мы ваши шальные стрелы... Леди Арвен, ваше сердце полно жалости, а в моем ее нет и не было...
<br>- И все же, если я попрошу тебя?
<br>Кадр века: Роменион в замешательстве.
<br>- Хорошо, - наконец проговорил он. - Ради вас я могу временно забыть, какой я на самом деле гад и садист. Ладно, Лин, леди Арвен уговорила меня: Мандос тебя пока подождет. Допустим, у меня сегодня хорошее настроение. Но учти: еще раз замечу на стене с луком - никакая неприкосновенность тебя не спасет.
<br>Лин уже сам, похоже, готов был забыть, как этот лук вообще выглядит. Роменион изящно поклонился мне и исчез. Так тропа в Мандос один-единственный раз не оправдала свое название, и так мы познакомились с Роменионом.
<br>
<br>8.
<br>С этого дня мы постоянно где-то замечали Ромениона. Впрочем, "замечали" - очень сильно сказано. Чуть прошуршат листья, сама собой согнется ветка, мелькнет среди стволов серая тень - вот, собственно, и все. Но пару раз удавалось увидеть и побольше.
<br>Однажды мы с Лином подсмотрели совершенно трогательный эпизод: Роменион устроился под каким-то кустом и предлагал невесть откуда взявшейся рыжей кошке хлеб со сгущенкой. Кошка, не трогая хлеб, аккуратно слизывала сгущенку, благодарно глядя на Ромениона своими желтыми глазами, а тот ласково говорил:
<br>- Хорошая киса... Ешь, ешь, у меня еще есть. Нравится? На, вот тебе еще. Киса...
<br>- Мяу, - с полным ртом ответила киса. Роменион умиленно улыбнулся. Кошек он обожает, это факт.
<br>Кошка съела сгущенку, задрала вверх хвост и с независимым видом удалилась.
<br>- Вот всегда так... - грустно вздохнул Роменион. - И всю мою сгущенку съела. Опять у орков придется просить, а у них разве что съедобное найдешь?
<br>Он снова вздохнул и удалился в другую сторону решать свои продовольственные проблемы.
<br>А второй эпизод был уже из области лирики. Той самой, в которой ничего не понимает Хайлэндер. Меня как-то понесло в леса в гордом одиночестве (естественно, с фотоаппаратом). К Лину пристали наши девы-воительницы - собрались его на диктофон записать, так что я осталась без спутника.
<br>Где-то у пруда я обнаружила Ромениона. Он сидел, прислонившись к дереву, тихо перебирая струны гитары. Слов разобрать я не могла, только мотив. Роменион явно импровизировал, так как мелодия постоянно менялась. Вроде бы были знакомые фрагменты, а может, мне просто так показалось... Странный, печальный напев, не похожий ни на что из того, что я слышала раньше. Вот вам и Роменион! Вот вам и садист-одиночка! Он чуть улыбался, глаза полузакрыты, на струны он явно не смотрел. Да уж, у Лина были все основания опасаться конкуренции. Я пожалела, что нет диктофона. Впрочем, может быть, и не надо. Как-то очень гармонично сочетались эта лесная тишина, эта птица, насвистывающая где-то вдали, эта прохладная тень и этот мотив...
<br>Не знаю, сколько времени я так слушала. В лесу послышались чьи-то голоса, и я ушла. Роменион, похоже, вообще не заметил, что здесь кто-то был.
<br>
<br>9.
<br>Становилось все очевиднее, что наши дела плохи, хотя вслух об этом, естественно, никто не говорил. Карантиру уже было небезопасно попадаться на дороге: в лучшем случае посоветует отправиться прямиком в Хибины, подробно описав качество дороги и всех, кого тебе там надлежало повидать и что сказать, в худшем - схватится за меч. Лин ему как-то попался под горячую руку, так рад был убраться - чуть собственной гитарой не прибили, непонятно за что. Наш повелитель пребывал в том душевном состоянии, которое Коннор обычно характеризует так: "Сейчас здесь будет покойник, и все претензии будут ко мне!". Помня о напутствии Ромениона, Лин к луку близко не подходил, а от претензий отбивался в стиле, что он вообще мирный менестрель и ему не положено, да и вообще, "отстаньте, у меня тут с размером не ладится, а вы тут с вашими сражениями. Закончите - скажете, напишем что-нибудь героическое. Это - мое дело, а воевать - не мое!". Вообще наш менестрель постоянно пропадал неизвестно где. Но однажды он с заговорщическим видом показал мне вырванный из блокнота листок, на котором было умело проиллюстрировано известное стихотворение Профессора: цветущая вишня и намотавшийся на ствол дракон, очень довольный собой. Руку Ромениона видно за километр. А уж когда в импровизациях Лина стали проскальзывать знакомые мне с того тихого жаркого дня интонации... Проще говоря, эта парочка успела фактически подружиться. Я начала было длинную речь насчет того, в каком лагере находится Роменион, а в каком - Лин и что вообще-то бывает с придворным менестрелем за такое вот дружеское общение с противником, но так и не закончила ее, вспомнив один милый разговор...
<br>
<br>10.
<br>- Леди Арвен!
<br>- Ну кто там еще...
<br>- Это я, Роменион.
<br>Совсем интересно. Я ничего не слышала, и это при том, что кругом полно сухих листьев, и на слух я не жалуюсь. Да уж, "мастерство его явно росло с годами"...
<br>- Ты откуда взялся?!
<br>- Если точно, то вот из-за этой березы. Прошу прощения, если мое появление было для вас несколько неожиданным.
<br>- Мягко сказано. Если не секрет, что тебе надо?
<br>- Допустим, захотелось с вами поговорить.
<br>- Странное желание.
<br>- Что делать, не все же, как говорится, сети плести замыслов злобных, радуясь близкой врага погибели...
<br>- Ой, замолчи! Мало нам Лина, который вообще нормальным языком говорить разучился, еще и ты туда же!
<br>- Снова прошу извиненья, коль речь моя вам неприятна...
<br>- Садист!
<br>- Все, все, не буду. Так вот, поговорить захотелось. Как жизнь храбрых нолдоров?
<br>- С вами не соскучишься.
<br>- Прекрасно. На свете мало вещей хуже скуки, леди Арвен, и если в моих силах кого-то от нее избавить...
<br>- Я уже поняла. Стараться будешь изо всех сил.
<br>- Именно.
<br>- Тебе не кажется странной такая вот милая беседа? Как бы мы из враждебных лагерей...
<br>- Моя вражда к Карантиру вас не касается. Ни вас, ни кого бы то ни было другого. Я скажу вам, зачем пришел в эти края: я ищу Карантира. Давно возникла эта вражда и никогда не затухала. Я почти у цели, и мне не будет покоя, пока...
<br>- Не доберешься до моего уважаемого родственника.
<br>- Да, леди Арвен. Я совершенно забыл, с кем говорю...
<br>- Ничего. Если ты ищешь в нашей милой семейке того, кому можно совершенно спокойно высказать свое мнение о Карантире - я подходящий кандидат.
<br>- Даже так?
<br>- Именно.
<br>- Ну что же... Допустим, я поверил. Впрочем, я и так уже все высказал. Можно нескромный вопрос?
<br>- Зависит от степени его нескромности.
<br>- Вас вроде бы зовут как-то длиннее. Я однажды слышал, но не запомнил...
<br>Честное слово, я начинаю верить в слухи, что он незримо присутствует в нашем лагере, и потому ему известно все.
<br>- Арвен Итилиэль.
<br>- Понял. А я...
<br>Кадр века в квадрате, и даже не в квадрате, а в какой-нибудь степени побольше: Роменион кому-то назвал свое подлинное имя, которое до тех пор, по рассказам, знал только Князь.
<br>- Ты так мне доверяешь? - спросила я с неким подобием лукавой улыбки.
<br>- Видимо, да, леди Арвен. Скорее всего, я в этом сильно неправ. Можете считать это одним из немногих моих проколов.
<br>- Пусть это будет самый большой прокол в твоей жизни. Карантир никогда об этом не узнает.
<br>- И никто другой?
<br>- И никто другой. Обещаю тебе. Но и ты должен мне кое-что пообещать...
<br>- Я держу свои обещания так же редко, как часто их даю, но, может быть, сделаю исключение. Так что же?
<br>- Роменион, я прекрасно понимаю, в каком мы находимся положении. Карантир проигрывает твоему повелителю, это понятно каждому. Рано или поздно вы победите. Так вот, обещай мне, что мы с Лином сможем беспрепятственно уйти. Тебе в войске Князя подчиняются все, это в твоей власти.
<br>Роменион задумался.
<br>- Честное слово, леди Арвен, из-за вас мне скоро придется менять квэнту и превращаться в кого-нибудь хорошего. Как подумаю, до чего я, не знающий жалости наемник, докатился... Открываю свои замыслы, всерьез намерен держать обещания...
<br>- Кошмар.
<br>- Ужас. Вот прямо сейчас пойду и для контраста устрою какую-нибудь гадость, а то я себя уже почти светлым ощущаю.
<br>- А ты кто? Вроде и не из темных?
<br>- А мне все равно. Кому я в войске нужен - к тому и иду, если понравится. Я на той стороне, где в данный момент у меня нет врагов. Правда, я и слышать не слышал ни о каких моральных принципах?
<br>- Правда.
<br>- Ну вот, все-таки еще не совсем исправился. Ладно, если я решил устроить гадость, я ее устрою. Повелитель приказал мне выяснить, что за чужеземцы вчера забрались на его территорию. Пойду разбираться. До свидания, леди Арвен!
<br>- До встречи, Роменион.
<br>И я не сомневалась, что эта встреча еще будет.
<br>Понятно, что в песнях Лина об этой истории не было ни слова. Вот так враждебные замыслы стали плестись уже в самом лагере Карантира...
<br>
<br>11.
<br>Гадость Роменион действительно устроил. Но не Карантиру, а каким-то ничего не подозревающим туристам. Причем на пару с Князем. Произошло это вечером, когда сражаться уже не полагается, а делать нечего. По словам Ромениона, дело было так.
<br>Компания мирнейших туристов спокойно сидела у костра, напевая про вечер на лесных дорожках, про крылья заката и про целый мир в глазах тревожных. Фальшивили отчаянно. Потом художественная самодеятельность скисла, и народ придумывал, чем бы еще себя занять: явно не спалось. И в этот самый момент из темноты выступили две фигуры, на редкость зловеще выглядящие в дрожащем свете костра. Лиц почти не видно, зато очень хорошо видно что-то похожее на мечи. В общем, если еще учесть, что народ неплохо отметил очередной этап похода... Туристы застыли на месте, глядя на это явление, а хрипловатый голос проговорил:
<br>- Я жду, повелитель. Мы нашли их. Как прикажете поступить с этими чужаками, проникшими на вашу территорию?
<br>- А ты сам что думаешь, Роменион?
<br>- О, у меня довольно много вариантов...
<br>- Садист.
<br>- Не стану с вами спорить, повелитель, поскольку вы абсолютно правы. Тем не менее моя фантазия намного уступает вашей, поистине не знающей границ. Решение за вами.
<br>Из-под плаща послышался смех. Очень нехороший.
<br>- Ребята... может, не надо? - выдавил из себя самый смелый из "чужаков". - Вы за что нас?
<br>- Я всего лишь выполняю волю повелителя. Он не любит чужаков на своей территории.
<br>- Да не знали мы... Мы больше не будем... - послышались виноватые голоса.
<br>- Повелитель, стоит ли им верить?
<br>Долгое молчание.
<br>- Оставь меч в покое, Роменион. Мне кажется, они говорят правду. Они действительно издалека и ошибкой забрели сюда. Пусть уйдут спокойно, только поскорее.
<br>- Ваша мудрость и великодушие бесконечны, повелитель, - произнес Роменион и повернулся к туристам, которым теперь больше всего хотелось прикинуться собственными спальными мешками: - Вы слышали? Ночь останетесь здесь, но если завтра...
<br>- Уйдем, уйдем! Извините, не знали!
<br>Роменион и Князь переглянулись и исчезли в темноте. Назавтра только круг выжженной земли напоминал о "чужеземцах". Знали бы они, что эти грозные воины, бродящие в ночи, - два юных филолога из испанской группы!
<br>
<br>12.
<br>На следующий день вся крепость была поднята на ноги гневным возгласом Карантира:
<br>- Кто-нибудь может мне объяснить, откуда ЭТО здесь взялось и что оно значит?!
<br>Храбрые нолдоры явно не хотели ничего объяснять своему славному вождю, а хотели только куда-нибудь от него убраться, и чем дальше, тем лучше. Мы с Лином из чисто исследовательского интереса подошли поближе. Через некоторое время Карантир соизволил нас заметить.
<br>- В чем дело? - поинтересовался Лин.
<br>- Вот в этом! - ответил Карантир, протянув Лину листок. Что-то мне его вид показался знакомым... На листке было изображение крепостной стены, а по стене полз дракон. Выражением морды он редкостно напоминал Карантира. И сюжет, и технику Лин узнал мгновенно, но, естественно, не подал вида.
<br>- Неизвестный талант, - улыбнулся он. Тут Карантир окончательно взбесился.
<br>- Очень даже известный! Ты вот это видел?!
<br>Он показывал на узор на боку дракона. Присмотревшись, мы увидели, что это вовсе и не узор, а эльфийская надпись: "Всем привет. Роменион".
<br>- Ну ничего себе!
<br>- А я о чем?! Нет, но откуда оно взялось? Это что же - он спокойно появляется в нашем лагере, и никто ничего не видит?! Ах, валар майяр дудар и так далее, сто три раза массаракш... - завел Карантир, валя в кучу все когда-либо слышанные или прочитанные проклятия на русском, английском, эльфийском и саракшском. Если бы Валар в своей неизмеримой благости и могуществе взялись исполнить все то, что Карантир призывал на голову Ромениона - на ближайшие несколько веков занятий хватило бы всем, даже, кажется, Единому кое-что перепало. Кроме Ромениона влетело еще Князю, всему княжескому войску, только что не поименно, разумеется, всем темным во главе с Морготом, тоже фактически поименно, без этого ни одно приличное проклятие обойтись не может, а также и нашему доблестному войску, у которого перед носом противник как хочет гуляет по крепости. В общем, по части проклятий Карантир - весь в папу. Девы-воительницы тихо посмеивались, гвардия в мрачном молчании ждала, когда повелитель выдохнется, а Лин параллельно с Карантиром вел свою линию:
<br>- Как врага своего ты в гневе сейчас проклинаешь, бедствия все, что на свете ни есть, на него насылая, - так на тебя самого да обрушатся эти проклятья, так тебя самого пожеланья твои да настигнут!
<br>А вот это уже серьезно... Лин Карантира не любил никогда, но если уже такие дела пошли... Дело все в том, что проклятия Лина имеют свойство сбываться. Однажды какой-то тип с нашего факультета в пух и прах раскритиковал его пение, причем без всякого повода. Лин посмотрел на него и сказал: "Пусть же тебя с таким же слушают вниманьем, с каким и ты меня слушал". Зачет тот тип пересдавал три раза. Вот почему по адресу Лина ехидничают довольно многие, но всерьез наезжать как-то никто не осмеливается - неохота повторно проверять действенность таких вот высказываний.
<br>Наконец творческая фантазия Карантира иссякла, и он снова повернулся к Лину:
<br>- Как, по-твоему, мне это понимать?
<br>- Не знаю, что сказать... - с умным видом изрек Лин. - Что-то мне говорит, что дракон этот - знак нам тревожный, что нехорошие вещи посланье сие предвещает...
<br>- Предсказатель! - фыркнул Карантир. - Только бы гадость какую-нибудь сказать! Моргот бы тебя побрал с твоими предсказаниями!
<br>- Снова я к вам обращаюсь, о те, кому Арда подвластна - эти слова на того обратите вы, кто произнес их! - шепотом проговорил Лин.
<br>- Что? - с угрозой в голосе переспросил ничего не расслышавший (к счастью) Карантир.
<br>- Nihil dico, taceo... et hoc rectum est , - издевательски отозвался Лин.
<br>- Тьфу, - отреагировал Карантир, который всегда был не в ладах с латынью, и Лин прекрасно это знал. На чем разговор о непонятном драконе и закончился.
<br>
<br>13.
<br>В лесу полуденная тишина. Чирикает одинокая птица. Полное спокойствие и безмятежность...
<br>Шелест листвы. Нам он уже знаком. Мы знаем, что бояться нечего.
<br>С треском сломалась сухая ветка. Роменион явно не один, с ним таких вещей не случается. Действительно, послышался его голос:
<br>- Чтоб Мандос тебя побрал раньше времени, Хайлэндер, и в отведенном тебе зале крыша протекла! Потише нельзя?
<br>- Ну уж извиняюсь, куда нам до вас с вашим мастерством... - проворчал Коннор.
<br>- Мое мастерство здесь ни при чем. Тропа достаточно широкая, чтобы пройти. Почему, интересно, я за ветки не задеваю, а от тебя треск на километр?
<br>- У тебя в роду кошек случайно не было? - вопросом на вопрос ответил Хайлэндер.
<br>- Не знаю, но что у тебя не обошлось без пары медведей - уверен, - тут еще одна ветка пала жертвой попытки Хайлэндера куда-то переместиться.
<br>- Массаракш! - прошипел Роменион. - Чтоб я еще хоть раз с тобой куда-нибудь ходил! Называется, полчаса с ним инструктаж проводил насчет того, что никакого шума быть не должно! Это тебе не в чистом поле мечом махать, чтоб слева рать и справа рать, массаракш! Вот сто лет мне такой помощник нужен!
<br>- Ну ничего себе! - обиделся Коннор. - Как тебя из боя на себе вытаскивать с получасом времени в запасе - так это я нужен, а сейчас, значит, не нужен!
<br>Лин, с самого начала разговора придушенно фыркавший в плащ, не выдержал и рассмеялся вслух. Мгновенно наступила тишина, а потом Роменион проговорил:
<br>- Значит, так. Тут, между прочим, мы не одни. Запомни, Хайлэндер, если из-за тебя нас обнаружат раньше времени... Я-то уйду, мне не в первый раз, а вот за тебя не ручаюсь.
<br>- Я бы попросил! У этих светлых ни одного приличного фехтовальщика не найдешь, знаю по опыту!
<br>- Со мной тебе не справиться, - очень выразительно сказал Роменион.
<br>Коннору понадобилась где-то минута, чтобы понять, что тот имел в виду.
<br>- Садист, маньяк, террорист!
<br>- Все верно.
<br>- А Князь?
<br>- А для Князя ты жертва случайного удара в схватке. Потом, повелитель довольно хорошо меня знает. В бою я себя не контролирую, и ему это известно.
<br>- Вот так?
<br>- Именно. Но это так, предупреждение.
<br>- Эй, Роменион, привет! - окликнула я.
<br>- Леди Арвен? Здравствуйте, - поклонился Роменион. - Вы, наверное, все слышали?
<br>- Факт.
<br>- Леди Арвен, я бы осмелился просить вас об одной вещи. Видите ли, у нас здесь происходит тайная коварная вылазка...
<br>- Ну и вылезайте себе на здоровье, кто же вам мешает?
<br>- Нам - никто. Но я не хочу портить вам прогулку тем, что мы здесь намерены учинить...
<br>- Короче, ты советуешь нам гулять где-нибудь в другом месте?
<br>- Ваша проницательность не подвела вас, леди Арвен.
<br>Мы с Лином и сами не очень-то собирались смотреть на реализацию очередных злобносадистских планов и ушли. Через какое-то время до нас донесся очень подозрительный шум. Судя по всему, часть нашей доблестной гвардии понесло в леса, за что народ и поплатился. Торжествующий возглас Коннора спугнул одинокую ворону.
<br>- Хайлэндер, получилось!
<br>- Уау! Ну что, нужен я тут или как?
<br>- Иногда нужен. Нет, как мы их, а?
<br>- Повелитель будет доволен.
<br>- Главное - мы сами довольны. Во мне играет волчья кровь...
<br>- Во мне играет волчья кровь, и под луной я призываю имя брата! - подхватил Хайлэндер. С карканьем взвилась стая ворон. Боевой клич Коннора птички еще пережили, но такой концерт... Ни слуха, ни голоса у Хайлэндера отродясь не было, но в таких песнях и то и другое вполне заменяется силой звука. А уж тут ему жаловаться не на что. Луны как-то не наблюдалось, "лунноглазых волков" - тоже, но в остальном... Если Карантиру все это было слышно, в чем я почти не сомневаюсь, - точно сидел зеленый от злости. Он уже прекрасно запомнил, что означают такие песенки в окрестных лесах. А и орк с ним!
<br>
<br>14.
<br>- Темное время настало для нолдоров, горечь познавших битвы проигранной, воинов лучших в бою потерявших. Куруфин, брат Карантиров младший, что прежде с братом рядом сражался против нашествия силы с Востока, дружбу навеки забыл прежнюю, отказал внезапно в своей помощи...
<br>Лин видел сам, как произошла эта перемена. Судя по его рассказу, дело было так.
<br>В то утро у Куруфина было на редкость плохое настроение. Это с ним случается очень часто, и избавляется он от этого так: берет меч и бродит в окрестностях, пока не наткнется на первого, кто ему не понравится. К несчастью, первым не понравившимся оказался лично Роменион, выглянувший на поляну из-за дуба.
<br>- Гневом зажглось сердце гордое, жажда битвы душу наполнила. Долго врага на бой вызывал он, его проклиная, силою хвастаясь: забыл, безрассудный, о скорбной участи воинов тех, что выходили с Роменионом на поединок...
<br>Если выражаться человеческим языком, Куруфин утвердился посреди поляны и начал длинный выразительный монолог в стиле "выходи, подлый трус". Надо быть камикадзе, чтобы так упорно желать встречи с Роменионом, но в случае с Куруфином все ясно: того же Хайлэндера он не знает, а Ромениона видел мало и мельком. Вот и решил познакомиться поближе.
<br>Куруфин так увлекся речью, что не заметил, что Роменион уже выбрался из своего укрытия и внимательно слушает. Наконец запас ругательств у Куруфина кончился, и он соизволил взглянуть на противника, а тот произнес:
<br>- Простому смертному не по силам оценить такую выразительность и красноречие. Все же, насколько сказанное вами дошло до моего понимания, я могу сделать вывод, что у вас есть ко мне вопросы. Что ж, задавайте. Я готов ответить, - закончил Роменион, по-кошачьи грациозно уходя от удара.
<br>И пошло... В начале Куруфин в победе не сомневался (повторяю, ни Ромениона, ни Хайлэндера он не знал). Дело все в том, что Роменион, если не особенно присматриваться, производит впечатление противника, которого довольно несложно переправить к Мандосу. Легкий доспех берется даже кинжалом, так что теоретически Ромениону пары пропущенных ударов хватит выше крыши. Но это все теоретически. Практически же эту пару раз до него еще надо дотянуться, а вот это уже под большим вопросом. В чем Куруфин очень быстро убедился. Его всесокрушающие выпады уходили в пустоту. Впрочем, Ромениону тоже не удавалось пробить его оборону, так что все эти чудеса фехтования совершались без всякого результата. Отсутствие профессионализма Куруфин вполне компенсирует практическим опытом. Лин замер в своих кустах, наблюдая за сражением. Рядом с ним сидела рыжая кошка, переживавшая за своего любимца Ромениона.
<br>- Это вы считаете неотразимым выпадом? - издевался Роменион: у него еще хватало дыхания комментировать обстановку. - Как это ни неприятно, вынужден вас разочаровать.
<br>- Иди ты к Морготу! - сквозь зубы процедил Куруфин.
<br>- Был, и неоднократно. Надо сказать, не понравилось.
<br>На этом светская беседа скисла. Куруфину было явно не до того. Ему было даже не до атаки - все время уходило на то, чтобы разобраться, с какой вообще стороны находится этот Роменион. Мне в свое время разъяснили, что у глухой обороны, в которую и ушел Куруфин, есть свои плюсы и минусы. Минус - не выиграешь, плюс - очень трудно пробить. Даже Ромениону это пока что не удавалось. Безрезультатная демонстрация фехтовальных талантов успела надоесть уже обоим. Роменион опять съехидничал:
<br>- На вашем месте мне бы все происходящее крайне не нравилось. Ведь вы уже только защищаетесь, а значит - оттягиваете поражение...
<br>Взбешенный Куруфин изобразил нечто вроде контратаки. Роменион метнулся в сторону, но меч Куруфина все же скользнул по его правой руке. Лин шепотом чертыхнулся.
<br>- Было! - торжествующе объявил Куруфин.
<br>- Не было, - возразил Роменион.
<br>- А я говорю, было!
<br>- А я говорю, не было.
<br>- Было!
<br>- Не было.
<br>- Было!
<br>- Ну ладно, допустим, было, - кивнул Роменион, перебрасывая меч в левую руку.
<br>И очень скоро Куруфин пожалел, что так настаивал. Знающие люди мне объясняли, что есть две крайне противные вещи: это драться с профессиональным фехтовальщиком, если сам таковым не являешься, и с левшой. А уж сочетание этих двух противных вещей дает что-то уже совсем нехорошее. Что Куруфин и испытал на себе.
<br>Это безобразие продолжалось еще некоторое время без заметного преимущества с той или другой стороны. Куруфину явно хотелось уже только одного: как-нибудь отсюда убраться, но все-таки желательно не в виде призрака. И вот тут он и учинил то, за что потом был многократно проклят всей милой семейкой.
<br>- Чтоб я еще хоть раз полез драться против тебя! - проговорил он. Роменион заинтересованно посмотрел на него, а Куруфин продолжал: - Я серьезно. Ты здесь лучший фехтовальщик, а я просто ежик. Самый настоящий ежик.
<br>- Ни головы, ни ножек, - в рифму отозвался Роменион. Куруфин на это не отреагировал.
<br>- В общем так: против тебя я больше не пойду. Пусть братец сам разбирается. Надоел он мне со своими просьбами о помощи.
<br>- "Славный мир, веселый мир"... Полный братской любви и дружбы...
<br>- Во-первых, сам хорош, во-вторых, мне все равно.
<br>- Короче, весь этот заход мне следует расценивать как предложение мира?
<br>- Да.
<br>- Ну что ж... Одним противником меньше... Годится.
<br>Куруфин протянул руку, и произошло то, что Роменион, видимо, считает дружеским рукопожатием, а все остальные - членовредительством. Все же на физиономии Куруфина это мнение не очень отразилось.
<br>Вскоре после этого Куруфин проявился у нас и объявил, что больше в этой каше не участвует. Карантир от души проклял любимого младшего брата и больше об этой истории не думал. Без нее проблем хватало.
<br>
<br>15.
<br>Впрочем, в полной невзгод жизни нашего повелителя, казалось, блеснул луч света, принеся с собой надежду на победу. Роменион угодил в плен. Как это произошло - навсегда останется тайной. Скорее всего, либо у Валар заложило уши от бесконечных проклятий Карантира и они решили устроить себе хоть краткую передышку, либо им и самим надоело чрезмерное нахальство Ромениона, либо наши благородные воины учинили какое-нибудь жульничество. Иначе просто и быть не может. В честном бою с Роменионом сладить крайне трудно, если не сказать больше, а застать его врасплох невозможно. Так что народ может сколько угодно расписывать собственные подвиги - все с ними ясно. Теперь, похоже, выхода у Ромениона не было. Он проиграл, и его ждала неминуемая смерть.
<br>- Арвен, - проговорил Лин, - это, конечно, неуважение к вашему родственнику, но у меня сейчас сильное желание все-таки вспомнить, что я не только менестрель, а еще и лучник...
<br>- Спокойно. Ничего ты не сделаешь. Роменион и сейчас-то жив только потому, что у Карантира, похоже, есть что ему сказать. А наша славная гвардия готова его прикончить в любой момент. Кроме того, тебе не кажется, что их очень заинтересует такая симпатия к противнику? А уж тогда единственное, что мы сможем для Ромениона сделать - это составить ему компанию по дороге в Мандос. Оно кому-нибудь надо? Потом, ты заметил его физиономию? Не помню на ней такого нахального выражения. Что-то он придумал, это я тебе могу гарантировать.
<br>- Терять нечего, вот и решил напоследок повозникать.
<br>- Посмотрим, Лин. Посмотрим.
<br>Ситуацию вполголоса обсуждали не мы одни, так что жужжание стояло по всей крепости. Вдруг все перекрыл возглас:
<br>- Сто тридцать три раза массаракш! Не буду говорить, чтоб тебя Мандос побрал, ты и так очень скоро там окажешься, но чтоб тебе там сидеть до упора!
<br>Что-то повелитель разнервничался. Понятно, Роменион, если захочет, может достать кого угодно. Вот и Карантира, видимо, достал. От неожиданности всеобщее жужжание немного притихло, и мы ясно услышали ответ Ромениона, неожиданно оставившего свою привычную вежливость:
<br>- И не надейся.
<br>Тут уже затихли фактически все - интересно было, чем закончится такая милая беседа.
<br>- Нет, вы это видели?! - взбесился Карантир.
<br>- Мы еще не то видели. А ведь ты злишься, Карантир, - мягко сказано. - У тебя нет надо мной власти.
<br>Ответом было нечто совершенно нечленораздельное, в котором разобрать можно было только: "да я тебя...".
<br>- Убить меня ты можешь, - повысив голос, говорил Роменион. - Но я все равно вернусь. И все равно найду тебя. Ты очень интересовался тем, зачем я здесь. Если ты все еще не догадался, я могу тебе это сказать: мне нужен ты. И лучше не здесь, а в Залах Мандоса. И так будет. Ты не переживешь меня, Карантир. Я вернусь. Может быть, в другом облике и под другим именем, но тебе от меня никуда не деться.
<br>- Так его, Роменион! - прошептал Лин. - Владыки Арды, мольбе внемлите: эти слова да сбудутся вскоре! Так говорю я, и так свершится: недолго пробудешь в мире этом, принц Карантир, владыка нолдоров! Где бы ты ни был, куда б ни ушел ты, на край ли земли, за грань ли мира, враг твой давний тебя настигнет, Мандоса Залы пред тобой распахнутся. Пусть же ты гибель найдешь не в сраженье и не после подвигов многих, что любого в веках прославят - нет, падешь от удара нежданного ясным днем в собственной крепости, и никто не станет тебе защитой, никто врага не остановит. Это предвидя, заранее радуюсь, гибели жду твоей неминуемой....
<br>Вот вам и мирный менестрель! Вот вам и служитель чистого искусства! Но в самый неподходящий момент то ли подул ветер, то ли этот монолог надоел какой-нибудь белке - не знаю, но свалившаяся еловая шишка угодила Лину точно по макушке. Он не смутился и закончил:
<br>- И да падет проклятье на твою голову, как на мою вот эта шишка, но только будет оно намного тяжелее!
<br>И замолчал, очень довольный собой.
<br>Радовался победе Карантир недолго - на закате Роменион ухитрился сбежать. Как - загадка века. Копперфилд отдыхает. Славная гвардия недоумевающе разводила руками, Лин закрылся плащом, чтобы не видели его торжествующую физиономию, а Карантир... Его монолог по поводу дракона - это были не то что цветочки, а бутоны, даже ростки. А вот сейчас пошли ягодки, и были они размером чуть не с арбуз. Помимо намного увеличившегося захода про Ромениона, Князя и иже с ним, Моргота и опять же иже с ним, Куруфина и наших бдительных стражей, Карантир выдал не меньший заход уже лично в адрес Валар, которые в своем неизмеримом садизме явно издеваются персонально над ним, которые явно заодно с его противником, и тысячу раз прав был Феанор, назвав их с Морготом одной компанией, и будь с ним, Карантиром, что-нибудь нехорошее, если он еще хоть раз к ним обратится, потому что за этим последует только очередная гадость, и лучше бы Валар вообще не вмешивались в дела этого замечательного мира, чем подкладывать храбрым нолдорам такую свинью, и даже не свинью, а что-то гораздо больше и противнее ("Дракона," - подсказала Аранриль), и ..., и... Доживи Феанор до этой речи - сейчас точно скончался бы от зависти.
<br>Зато у Князя царило всеобщее ликование. К негодованию Карантира, нам все было прекрасно слышно. В основном доносились возгласы типа "Уау!", потом откуда-то появилась гитара, и прорезался Коннор: "Мы бросаемся в битву с воем, мы воители волчьей стаи...". К тому времени уже стемнело, да еще было полнолуние, так что эффект получился за все. Потом инициативу перехватил уже сам Роменион: "Я кровью руны нарисую на щеках, я выйду в степь под серебристою луною, и только ветер в ковылях, и только ветер в ковылях веселым спутником последует за мною...". Карантир, исчерпавший запас проклятий, сидел, заткнув уши, что почти не помогало, и бессильно шипел очередное "массаракш". А и пусть себе шипит! Лин, удалившись в кусты, записывал очередной фрагмент своей героической повести. Очень нелестный для Ромениона. Вообще, чем дружнее становилась эта парочка, тем с большим пафосом Лин крыл врагов Карантира, а потом сам покатывался со смеху. Короче, все были при деле.
<br>
<br>16.
<br>Тихий перебор струн гитары. Знакомый задумчивый напев. Но почему-то на сей раз в нем слышится что-то зловещее. Взгляд полузакрытых глаз направлен куда-то в пространство. Рука застыла на струнах, гитара поет как будто сама. Сверху упал сухой лист и плавно лег на струны. Роменион не глядя смахнул его, почти не прервав свой мотив. Позвать его? Не хочется мешать... С другой стороны, он так может до вечера просидеть.
<br>- Роменион!
<br>Никакой реакции. Да уж, состояние "наехало" знакомо не одному Лину.
<br>- Роменион, заснул, что ли?
<br>Никакой реакции. Может, шишкой запустить? Как-то невежливо...
<br>- Роменион!
<br>Кажется, услышал. Рука мгновенно переместилась со струн на рукоять меча. Рефлекс, однако. Вот почему и говорят, что в такие моменты к Ромениону приставать небезопасно - сперва схватится за меч, а уж потом будет разбираться.
<br>- Кто здесь? - голос, как у только что проснувшегося.
<br>- Я.
<br>- "Я", как говорится, бывают разные. Это вы, леди Арвен?
<br>- Именно.
<br>- Я вас не заметил. Бывает иногда... Наехало.
<br>- Прошу прощения, если помешала.
<br>- Ничего. Что слышно у принца Карантира?
<br>- А ты сам как думаешь? Всяческие лестные слова насчет твоих копперфилдовских талантов. Карантир бьет все отцовские рекорды по проклятиям.
<br>- Да уж, это он умеет. Зато опять же скучать не приходится.
<br>- Цирк на ножках. И каковы дальнейшие коварные планы?
<br>- Вы их знаете.
<br>- Все-таки прикончить Карантира?
<br>- Именно.
<br>- А если опять попадешься?
<br>- Нет уж, не будет вашей гвардии такой радости. Добраться до Карантира незамеченным я смогу, а что будет дальше - мне все равно. Пусть даже я отправлюсь прямиком в гости к Мандосу, меня утешит мысль, что Карантир там оказался раньше...
<br>Складной нож Ромениона пришпилил к пню упавший лист.
<br>- Убери эту гадость.
<br>- Прошу прощения. Нервная привычка, - тоже мне, нервный нашелся...
<br>- Ну и привычки у вас...
<br>- Что делать... Садист я, в конце концов, или нет?
<br>- Еще какой.
<br>- Вот и привычки соответствующие, - Роменион все же вытащил нож, засевший на половину лезвия, и убрал. - А до Карантира я доберусь, и очень скоро. Так что... - обращался он теперь куда-то в пространство. - Намо, я не сомневаюсь, что ты меня сейчас слышишь и что тебе известно, кто к тебе обращается. Впрочем, на всякий случай представлюсь: это я, Роменион. Если на пороге твоих Залов в скором времени объявится мрачный призрак, проклинающий всех подряд, ты можешь не спрашивать у него имя и причину смерти. Это Карантир, а отправлю его к тебе я. Это все, что я хотел сказать, - он снова повернулся ко мне. - Ну вот, всем, кому надо, сообщил. А остальным знать не нужно. И так скоро все увидят.
<br>Похоже, проклятие Лина близко к исполнению.
<br>
<br>17.
<br>- "Тьма! Везде тьма, и рок настиг нас!" - слова повторю я поэта древнего. Что бы теперь ни случилось с нами, все лишь ускорит для нас пораженье, ничто не вернет и малейшей надежды. Карантир храбрый, долгое время во главе войска врагов отражавший, гибель встретил от руки вражеской... Кто теперь станет вождем над нами, кто врагу ликовать помешает, кто победе его воспрепятствует?
<br>Впрочем, на лице Лина, произносившего эти строки, выражение было вовсе не горестное, а скорее крайне злорадное и торжествующее. Сбылось обещание Ромениона Мандосу - именно туда и отправился Карантир. "Пришельца с Востока не успеешь заметить, удар смертоносный отразить не сможешь...". Так все и было. Доблестная гвардия появилась слишком поздно - но не настолько, чтобы Роменион успел уйти. Дальнейшего Лин не видел - испарился подальше от побоища, пока самого под горячую руку не прибили. Что ж, Роменион свой замысел выполнил, но, похоже, он был для него последним. Даже с его талантами против всей гвардии ему не выстоять. А уж храбрые нолдоры точно жалеть его не станут.
<br>Тем не менее на следующий день мы повстречали Ромениона. Явно не призрак. Вернулся из чертогов Мандоса?
<br>- Здравствуйте, леди Арвен. Привет, Лин, - улыбнулся Роменион.
<br>Совсем интересно. Вернувшийся от Мандоса своих прежних знакомых не узнает. Значит, Роменион с Намо так и не свиделся?
<br>- Так ты вчера уцелел?
<br>- Как видите.
<br>- Каким образом? Никогда не поверю, чтобы в наших личностях проснулся гуманизм.
<br>- Он и не проснулся. Спит вечным сном вместе с ними самими.
<br>- Как тебе удалось отбиться?
<br>- Не буду говорить, что довольно просто, бой получился еще тот. Понимаете, сражение до победного конца мне было не нужно. Кое-какие личности сочли своей обязанностью встать у меня на дороге. С их стороны это было ошибкой. Как только ваши отважные бойцы несколько замешкались и у меня появился шанс испариться, я это и сделал. А гоняться за мной с их вооружением довольно проблематично. К тому же не так далеко от крепости меня дожидался Хайлэндер. С нами обоими уже никто не захотел связываться. Вот.
<br>На этом война Князя и Карантира фактически закончилась. Кто-то из наших удрал мириться с Куруфином, чья крепость была гораздо надежнее, кто-то до последнего пытался помешать княжескому войску окончательно нас разнести. Роменион сдержал обещание, и мы с Лином смогли благополучно уйти. Таким был последний день нашей игры.
<br>
<br>18.
<br>- Остались в прошлом сраженья тяжкие, вражда жестокая, подвиги славные. Горестным был исход для нолдоров, вождя лишившихся, войну проигравших. Впрочем, не даром победа досталась и врагам нашим, с Востока пришедшим. Память о битвах этих трудных сохранить в песне я постарался. Я - Лин, менестрель из лайквэнди, сам все эти события видевший, волей Валар в боях уцелевший. Может быь, кто-то расскажет и лучше, песня ж моя теперь окончена.
<br>И Лин скромно поклонился аудитории. Как ни обидно, но придется расходиться. Великие сражения уступили место новым битвам - учебным. Подвигов в них, возможно, совершается не меньше, но менестрели об этом не рассказывают. А, возможно, стоило бы.
<br>
<br>23 декабря 1998 года. 13.15
<br>
<br>
<br>1.
<br>Уже к середине баллады небольшая аудитория поняла, что с Лином в очередной раз случилось то, что сам он называет "наехало". С ним такое бывает во время импровизаций, которыми наш Лин известен на весь 1-й ГУМ и не только. К стихосложению в такие моменты придраться фактически невозможно, вообще получается очень красиво, но, к сожалению, от темы Лина уносит в голубые дали. Вот и сейчас: начал он вроде бы про странствующего рыцаря, все приготовились к описанию героических похождений, но тут появилась какая-то колдунья. Что она там делала - непонятно, может, просто для ритма понадобилась. Ну ладно, пусть будет колдунья, чем она других хуже? Потом выяснилось, что обитает она, как полагается, в лесу, где все невероятно красиво и чудесно, но - "лишь вступишь ты, смертный, в волшебный тот лес - для этого мира навек ты исчез"... И тут Лина понесло непонятно куда. В этом своем лесу он застрял накрепко, и вытащить его оттуда не было никакой возможности. И это при том, что к смертным Лин себя как раз не причисляет, он у нас из лайквэнди. Эланор сделала слабую попытку вернуть нашего менестреля обратно к сюжету, тихонько просуфлировав: "Эй, а рыцаря ты куда дел?". Лин не отреагировал и завел пассаж про очередные волшебные явления. Нет, я ничего не имею против его песен вообще и волшебства в них в частности, но только пока Лин хоть смутно помнит, о чем вообще произведение. Правда, если Лина не трогать, он иногда и сам в конце концов вспомнит сюжет, но это происходит не всегда. Сейчас он понял, что залез куда-то не туда, и баллада скисла. Так мы и не узнали, что было дальше с рыцарем и при чем тут колдунья и тем более этот его любимый лес. Не убирая руку со струн на случай новых идей, Лин оглядел немногочисленных слушателей. Судя по всему, результат его мало обрадовал.
<br>Продолжали слушать, пожалуй, только мы с Эланор и остальные наши девушки-толкинистки, на парте даже маячил чей-то одинокий диктофон. Остальные (в количестве трех) уже даже и вида не делали. Карантир и Князь, забыв про давнюю смертельную вражду, играли в "точки", шепотом переговариваясь: "Атари"!" - "Сам ты "атари", за своей позицией следи!" - "А сейчас?" - "Караул, бьют! И правда "атари", ну ничего себе!" - "Боишься поражения - проиграешь, Карантир!" - "Тьфу на тебя!". Что-то принц Карантир явно проигрывает. Ну что ж, войну с Князем он тоже проиграл, правда, лично Князь в этом участвовал довольно мало. Что же касается Хайлэндера, то вокруг него с равным успехом могло происходить все что угодно, от концерта Лина до стрельбы по консервным банкам. Бесстрашный Коннор, несравненный воитель-одиночка, утомленный общением с Блиновым (что понятно, такое не доконает разве что бессмертного! Все-таки я продолжаю отстаивать свою гипотезу о следовательском прошлом Александра Викторовича и о том, что работу ему пришлось менять из-за чрезмерного садизма) и трехминутным сражением с не желавшей закрываться дверью аудитории, мирно спал за партой, и на лице его отражалось такое спокойствие и удовлетворение, какого обычно мы никогда не видели. Лин вздохнул, взял аккорд и быстро провел рукой по струнам. Раздался противный взвизг. Мы с Эланор зажали уши, остальные не отреагировали.
<br>- Ладно, - повысив голос, сказал Лин. Карантир и Князь оторвались от игры, Коннор не проснулся. - Я чувствую, мои импровизации уже всех утомили, потом, вы явно не за тем задержались. У меня есть тут одна вещь, которую я написал заранее. Она повествует о том, как жизнь в крепости принца Карантира - да-да, твоей - однажды была надолго омрачена появлением загадочного Пришельца с Востока...
<br>Из угла раздался смешок, и кто-то негромко проговорил:
<br>- Интересно будет послушать, Лин. Мне кажется, что какие-то твои прикидки я слышал, но не знаю, то ли это было...
<br>Ничего особенного, но эффект был потрясающий. Девушек разобрал нервный смех. Князь довольно улыбнулся. Карантир выдал длинное эльфийское проклятие. Хайлэндер проснулся, нашаривая отсутствующий меч - это у него уже рефлекс на любое неожиданное происшествие. Даже Лин, славящийся своей невозмутимостью, и то чуть гитару не уронил. И было отчего - говоривший и был тот самый Пришелец с Востока, он же Роменион.
<br>Как он просочился?! Главное, заметили мы его только сейчас. Дверь была закрыта, причем она скрипит, и войти незамеченным довольно проблематично. Ну ладно, Коннор спал, но остальные-то нет! Тем не менее Роменион был здесь. Темно-серый свитер, полувосточная физиономия. Явно доволен произведенным эффектом. Спрашивается, чего ради мы с такой конспирацией договаривались о встрече? Чего ради Хайлэндер доблестно сражался с дверью, пытаясь ее закрыть? Ему предлагали просто самому встать и подпереть ее - тогда бы точно никто не вошел. Коннор гордо отказался и довел дело до победного конца. Все это было исключительно ради того, чтобы послушать очередное произведение Лина без Ромениона, так как оно обещало быть не слишком лестным в его адрес. Ну все-таки, как он нас нашел?..
<br>- Уметь надо, - усмехнулся Роменион. Да уж, куда уж нам...
<br>
<br>2.
<br>Теперь я возвращаюсь назад, чтобы кое-что рассказать о нашей веселой компании. Собственно, основные физиономии здесь уже обозначились.
<br>Вышли мы все из народа... с филфака, то есть. Только отделения разные. Роменион, Карантир, Князь и Хайлэндер - романо-германцы, как и часть девушек, в том числе и я. Лин - классик, что заметно - периодически начинает изъясняться гекзаметром, чуть ли не конспекты им пишет. Остальная часть девушек - русистки и славянки.
<br>Лин, как уже было сказано, - менестрель из лайквэнди. На самом деле его зовут как-то сложнее, но никто не стал пытаться запомнить, а просто сократили его до Лина, каковым он и пребывает. Имя дает повод коллегам-классикам проводить иронические аналогии с одним древнегреческим певцом, довольно плохо кончившим, но Лин их не слушает. Он мастер по части импровизаций. Впрочем, если он что-нибудь сочиняет заранее, то получается даже лучше, поскольку тогда он хоть тему помнит. Против чужих песен в его исполнении тоже никто не возражает, кое-кто даже с диктофоном за ним ходит, хотя Лин скромничает и убеждает не переводить пленку. На самом деле, конечно, доволен своей популярностью, как я не знаю кто. На той игре, о которой пойдет речь (организованной объединенными силами 1-го ГУМ'а), он считался придворным менестрелем Карантира, но отношения у них были и есть из серии "О славься, славься, государь, таран тебя по лбу ударь!". Лин поведал мне как-то по секрету, что при каждой просьбе Карантира спеть у него возникает <br>сильное желание вместо очередной баллады выдать какую-нибудь гадость про Карантира и удрать. Очень быстро. По моему адресу у него таких желаний не возникало, так что мы довольно быстро подружились. Он вообще симпатичная личность, с несравненным талантом постоянно влезать в истории, а потом все это переделывать в песню.
<br>О Карантире довольно ясно говорит его имя. Можно лишь добавить, что характером он как нельзя лучше соответствует своей квэнте. По игре я вроде бы с какого-то боку нахожусь с ним в родстве, но все равно особо теплых чувств не испытываю. И в "точки" играть он не умеет.
<br>Князь - личность довольно загадочная. Прежде всего не примыкает ни к светлым, ни к темным, этакая третья сила. Собственно, из-за его явления у нас вся игра полетела невесть куда. Свое имя он нам как-то назвал, но такое навороченное, что он так и остался просто Князем. Известно, что Роменион называет его повелителем, что внушает к Князю некоторое уважение (как к тому третьему попугаю в анекдоте). А еще известна любовь Князя к испанской поэзии.
<br>"Цивильное" имя Коннора - просто-напросто Коля. В Коннора его переделали товарищи-германцы после поступления. Утверждают, что похож. Ну не знаю, если обоих запереть в темной комнате, где дым стоит коромыслом - тогда будет похож. Но имя к Коннору прилипло, равно как и прозвище Хайлэндер. К толкинизму он имеет довольно мало отношения, но к игре все равно прибился. В какой квэнте мечом махать - ему разницы мало. Сначала подался к темным, потом не понравилось, перекинулся к Князю, где и осел.
<br>Наименее значимые личности во всей компании - мы, коллектив девушек-толкинисток. Мы здесь - этакий хор из еврипидовской трагедии, смотрим на происходящее действие и изредка вставляем свое словечко, которое никоим образом на сюжет повлиять не может. Так, комментарий происходящего, лирическое отступление. Ну, кое-кто иногда претендует на роль девы-воительницы, что вызывает ехидные комментарии наших героев. А так - "не шалим, никого не трогаем", вот только примусы починять не умеем.
<br>Но главный герой всей этой истории, ради которого, собственно, все сие и пишется - Роменион, загадочный Пришелец с Востока.
<br>
<br>3.
<br>Вот тут придется сделать некоторую паузу. Дело в том, что всем нам абсолютно непонятно, кто такой Роменион.
<br>Достоверно известно только одно: ему недавно исполнилось восемнадцать, в данный момент живет он в Москве, учится в испанской группе вместе с Князем. На экзаменах его как-то никто не замечал, а потом он вдруг обнаружился здесь. И началось...
<br>Квэнт у него штук двадцать, и есть большая вероятность, что на очередной вопрос "Да откуда ты такой взялся?" услышишь что-нибудь новое. Получается примерно вот что.
<br>Мы называем его Роменионом, но на самом деле его зовут не так. Его подлинное имя знают только двое: Князь и я, но я обещала не называть его - только оно дает над ним власть. Он утверждает, что всего-навсего простой смертный, но ему мало кто верит: взять хотя бы все эти фокусы с именем. Явно тут какие-то магические штучки. Роменион вроде бы на стороне Князя, но во всем этом веселье четко гнул свою линию (мало нам невесть откуда взявшегося Князя, чтобы еще и он тут самодеятельность разводил!). Он называет Князя повелителем, но в то же время уверяет, что не служит никому. Он против светлых, но и не за темных. Он единственный, чье превосходство по части фехтования признал Коннор (!), а также единственный, кто за всю игру ухитрился ни разу (!) не свидеться с Мандосом, так что понятно, что народ единодушно твердил про колдовство. Роменион на все эти разговоры только улыбался: "Думайте как хотите". Вот мы и думали.
<br>Его рука одинаково привычна к рукояти меча и струнам гитары. Он воин и поэт, безжалостный наемник и мечтательный романтик. Его странные песни не уступают песням Лина, он любит рисовать, в основном мелкие композиции: заяц с цветком в лапах, мило улыбающийся дракончик, воробей на ветке... И в то же время, оторвавшись от рисунка, он через минуту опять в сражении. А во время короткой передышки после боя в его руках снова гитара, он снова погружен в свои необычные мотивы... Словом, Роменион с самого начала оказался очень странной личностью.
<br>
<br>4.
<br>До поры до времени его отношения с Карантиром и Князем были достаточно нейтральными. С Хайлэндером же история вышла совершенно непонятная. Как там все было в точности - никто не знает, а Коннор отказывается вдаваться в подробности, и его можно понять.
<br>Дело в том, что у них с Роменионом зашел разговор насчет фехтования. Коннор обычно разговорчивостью не отличается, но если в радиусе километра от него произнесут два слова, касающиеся оружия, - Хайлэндер остановится перевести дыхание часа через два, не меньше. Дискуссия получилась очень оживленной, и в чем-то они не сошлись во мнениях. Начавшаяся лекция прервала спор, но всю пару с задних рядов слышалось оживленное перешептывание, а потом эта парочка дружно куда-то испарилась. Выражением лица они очень напоминали двух псов, которые не хотят смотреть друг на друга, чтобы тут же не подраться. Никто не обратил на это внимания: ну, не хотят люди на последнюю пару идти, ну, свои дела есть, ну, во мнениях в чем-то не сошлись - чего тут странного? На следующий день в университет явились необычно довольный Роменион и не менее необычно мрачный и отчасти смущенный Хайлэндер, в присутствии всей компании торжественно объявивший, что он, Коннор, больше никогда ни слова не скажет о фехтовальных способностях Ромениона и о стиле, которым тот владеет, и мы все этому свидетели. Такого с Коннором еще не случалось. Что там было - никто не знает, но с тех пор он очень уважительно относился к Ромениону. Лин до поры до времени на Пришельца с Востока смотрел несколько свысока, как он всегда смотрит на тех, кто не имеет отношения к музыке. Как выяснилось, был неправ.
<br>
<br>5.
<br>Лин только что закончил песню о Владыке лесов Средиземья, очень красивую и не менее абстрактную. "Золото клена - его корона, рубины рябины в его ладонях...". Реакция была обычная: почти всеобщее молчаливое восхищение, чуть ироническая усмешка Ромениона (на сей раз от него никто никуда не пытался деться) и скучающая физиономия Коннора. Впрочем, она вдруг перестала быть скучающей, а стала, наоборот, неожиданно оживленной. Взгляд Хайлэндера остановился на гитаре, и, прежде чем Лин успел возмутиться, Коннор уже прочно ею завладел. Зная, что пытаться вернуть инструмент бесполезно, Лин в свою очередь изобразил скучающую физиономию и стал ждать дальнейшего развития событий. Оно не заставило себя ждать.
<br>- Знаете что, люди, или, если хотите, существа, - сказал Коннор, - я, конечно, в лирике абсолютно ничего не понимаю и даже спорить не пытаюсь. Только как насчет чего-нибудь повеселее? Дикарское, конечно, произведение, но все-таки...
<br>За время этого краткого вступления он уже успел оказаться на парте, несмотря на предупреждения девушек: "Эй, а не свалишься?". Лин подозрительно взглянул на нового солиста, а тот после небольшой паузы выдал:
<br>
<br>- Эй, мечи точите на камне,
<br>Пейте кровь из священной чаши!
<br>Злобным духом факела пламя
<br>На клинке обнаженном пляшет...
<br>Ну, чего еще от Хайлэндера, спрашивается, ожидать? Уж если он с чего-то взялся за гитару, то репертуар будет именно такой. Но, слов нет, хорошо получается. Я заметила, что Роменион вполголоса подпевает, отстукивая маркером ритм: "Мы пойдем на врага, как ветер, мы пройдем через них, как пламя...". А уж сам наш солист... Не Коннор, а Конан-варвар, самый натуральный!
<br>- Так ликуй же сегодня, воин -
<br>Нынче наше настало время!
<br>Завтра крови напьется ворон,
<br>Нынче волчье пирует племя!
<br>Если в пламени погребальном
<br>Ты уйдешь в чертоги Луны -
<br>Да восславят тебя на кургане
<br>Волк и ворон - звери войны!
<br>
<br>Садистская усмешка появилась на лице уже не только у Коннора, а, пожалуй, у всех, кроме разве что продолжавшего презрительно кривиться Лина - что ему, классику, до варвара-германца? Кроме того, его гораздо больше заботила судьба инструмента - Конноровой игры струны могли и не выдержать.
<br>- В мир несутся посланники смерти,
<br>Волк и ворон - звери войны! -
<br>даже не спел, а выкрикнул Хайлэндер под финальный аккорд, сопровождаемый страдальческим вздохом Лина. Наш менестрель хотел было вернуть гитару, но не тут-то было:
<br>- Я кровью руны нарисую на щеках...
<br>Начало следующей строки потонуло во всеобщем "Уау!", а Лин скис окончательно. Филфак! Обитель высокой культуры! Все-таки правильно классики на нас варварами обзываются. Если песни Лина погружали нас в красивые, но непонятные мечтания, то тут... Глаза горят, физиономии садистские (я и за свою, в общем, не ручаюсь...).
<br>- Когда на страшном скакуне,
<br>Когда на страшном скакуне
<br>Я по степи лечу, глотая пьяный ветер!
<br>Лин что-то пробормотал, явно нелестное. Понятно: его античный слух не мог такого вынести. В дверь заглянул какой-то заблудившийся преподаватель, но тут же поспешил ее закрыть и испариться подальше от такого концерта. Коннору подпевали уже все:
<br>- И да прольется кровь врага,
<br>И да прольется кровь врага,
<br>И да восславится вовеки волчье имя!
<br>- Варвары! - презрительно фыркнул Лин. Роменион встал со своего места.
<br>- Ну, варвары, и что? А где, позвольте спросить, ваши греки с римлянами?
<br>- Вашими стараниями!
<br>- Ну, тут еще вопрос скользкий!
<br>- Что сравнится с тобой, о наследье Эсхила с Катуллом? Что основою стало культуры всей европейской? - перешел Лин на гекзаметр. Роменион принял вызов:
<br>- Стены не греки на ней и не римляне возводили. Лишь из основы одной состоять не может культура.
<br>- Вспомни философов древних, поэтов античных ты вспомни: разве не их шедеврам Европа всегда подражала?
<br>- Спорить не стану с тобой, но скажу, что ее подражанье вскоре достигло высот, сравнимых с оригиналом.
<br>И пошло... Лин превозносит античность, Роменион - европейскую культуру. Лин выдает два стиха, Роменион отвечает своими двумя. Лин про Софокла - Роменион про Шекспира, Лин про Платона - Роменион про Монтеня, Лин про Гомера - Роменион уводит разговор в сторону от эпоса. Настоящая поэтическая дуэль получилась. Все притихли, слушают, что выйдет. Такая поэма... Под конец уже оба эти певца-аэда выдохлись.
<br>- Что ж, готов я признать, что в споре был прав ты, романец!
<br>- Что ж, готов за античностью, классик, признать я победу! - в тон Лину ответил Роменион. На чем и разошлись. А когда Лин однажды услышал песню, сочиненную Роменионом, то окончательно убедился, что на филфаке не он один наделен даром менестреля. Это его мало порадовало, не любит наш рапсод конкуренции.
<br>
<br>6.
<br>Впрочем, это все большое лирическое вступление. Все-таки в учебное время нечасто удается так вот собраться. Зато как-то летом в подмосковных лесах творились очень интересные события...
<br>Время можно было назвать относительно мирным. Никаких особо грандиозных сражений не происходило, так, стычки с бродящими в окрестностях орками. То у них к нам претензии, то у нас к ним, с переменным успехом. Мандосу явно грех было жаловаться на загруженность работой. Если наступал совсем мирный период, в окрестных лесах бродили не злобные орки вперемешку с храбрыми нолдорами, а один Лин, занятый философским вопросом, что, кроме палантира, квартиры и трактира, можно срифмовать с Карантиром, чтобы вышло что-нибудь осмысленное. Так что определить степень напряженности обстановки было легко. Но так обстояли дела только в начале. И тут...
<br>- Войско с востока пришло многочисленное, сея погибель, неся пораженье нам, из земель неведомых, скрытых от взора. Был же в том войске некто Роменион, Пришельцем с Востока эльфами названный, беды бессчетные всем нам принесший...
<br>Так интерпретировал события Лин. Положим, насчет многочисленности войска Князя он несколько преувеличил - народа и с той и с другой стороны было не особенно много. Но неприятности на нас после этого посыпались градом.
<br>- Ликовал Бауглир в черной твердыне, радуясь этой поддержке нежданной. Сила двойная удар обрушила на крепость храброго принца Карантира. Долго врага отражали нолдоры, долго держались неколебимо...
<br>Не знаю, что там подумали темные насчет Князя и его компании, но воевать действительно пришлось уже на два фронта. Это только сначала Моргот от удивления чуть пацифистом не сделался, а потом он еще как активизировался. В общем рассказ Лина - художественная правда. Какое-то время все шло для нас вполне успешно. Отличился даже Лин - чуть не отправил к Мандосу самого Ромениона, чем сам был немало удивлен. Надо сказать, что с мечом Лин обращаться не умеет совершенно. Хайлэндер пытался его поучить, потом махнул рукой и сказал: "Безнадежен. Могу дать один совет: если вдруг этот мир тебе окончательно надоест, бери меч и присоединяйся к сражению. Больше пяти минут мучиться не придется". Но при всем при том Лин - довольно приличный лучник. Собственно, что мы все и увидели на практике. Но Карантир радовался недолго - Роменион остался жив. И опять пошли слухи: Ромениона убить вообще нельзя, "заговоренный, стрелы отскакивают", ну и так далее, что всегда говорят о слишком крутом и удачливом противнике. После этой истории дела пошли резко хуже, а тут еще Хайлэндер незадолго до нее к Князю перекинулся - у темных, ошалевших от появления конкурентов, ему слишком тихо показалось. Теперь Мандосу скучать не приходилось. Карантир побил все рекорды по количеству проклятий в единицу времени, и было отчего. Причем основным виновником наших потерь был все тот же Роменион.
<br>- Тропа уходит в лес неприметная, кронами древ столетних сокрытая, жителям сел окрестных неведомая. Тропою в Мандос ее называют: лишь вступит туда смельчак безрассудный, опасностей ищущий - назад не вернется он... Тишины лесной ничто не нарушит - только листва прошуршит сухая, словно бы ветер ее потревожил... Пришельца с Востока не успеешь заметить, удар смертоносный отразить не сможешь...
<br>Опять же художественная правда. Впрочем, были в лагере Карантира двое, которым удалось вернуться назад с этой самой тропы...
<br>
<br>7.
<br>Сидеть в осаде - не наше дело. В конце концов, Карантира осаждают, вот пусть он вместе с гвардией и сидит. Мирной девушке и не менее мирному менестрелю опасаться нечего. Так что нас с Лином постоянно носило где-то по окрестным лесам. Фотоаппарат у меня на шее обеспечивал нам безопасность при случайных встречах. Да и менестрелей трогать не полагается.
<br>Тропинка уходила куда-то к пруду, огибая поваленные стволы деревьев (вообще в таких местах засады устраивать - лучше не придумаешь). Лин что-то насвистывал, я слушала то его, то птиц, одновременно высматривая хороший кадр. И тут...
<br>Тихий шелест прошлогодних листьев. Едва уловимый, как будто по ним пробежала мышь. Маленькая такая, серая, пушистая, симпатичная мышка. Если бы это было так... Шевельнулась ветка березы, и из листьев на нас взглянули два темных узких глаза. Можно было не ждать, пока обозначится остальная физиономия, и так все было понятно: нас занесло на тропу в Мандос, и повстречались мы не с кем иным, как с самим Роменионом.
<br>- Ну что ж, decorum est pro patria mori ... - вздохнул Лин, как всегда в тяжелую минуту, переходя на латынь.
<br>- Если бы еще pro patria, а то вообще nescio pro quo , - отозвалась я. Лин криво улыбнулся.
<br>Ну что ж, Намо, встречай гостей. В конце концов, похоже, только Роменион твердо придерживается своего намерения с тобой не видеться, а мы - куда уж нам... "Только что был менестрелем, а теперь я просто глюк" - вот такая, видно, у нас судьба.
<br>- Не бойтесь, леди Арвен, - проговорил Роменион.
<br>- Откуда ты меня знаешь?
<br>- Я знаю довольно многих в лагере Карантира. Вас я много раз видел в этих лесах. Должен сказать, что ваши прогулки довольно рискованны...
<br>Садист-любитель!
<br>- Да уж, особенно из-за некоторых... Сама вижу.
<br>- Повторяю, вам нечего бояться. Я не трону вас. Обо мне говорят много чего нехорошего, по большей части это правда, но не до такой степени. Единственное, что мне нужно, - сказать пару слов вашему спутнику, - тут взгляд Ромениона стал особенно нехорошим.
<br>- Эй, личность менестреля неприкосновенна! - слабо пискнул Лин.
<br>- А личность лучника из войска Карантира, который пытался убедить меня, что для этого мира я не гожусь? Менестрелям участвовать в сражении не полагается, я кодексы тоже читал. А раз уж ты полез - извини...
<br>- Садист-одиночка!
<br>- Да, меня так тоже называют. Ну что ж, не у всех квэнта чиста и светла, как кристалл, должен же быть кто-нибудь похуже для контраста. Вот я, например.
<br>- Морготова компания!
<br>- А вот и нет.
<br>Мне эта милая беседа уже надоела. Потом, Лина жалко. Боюсь, что намерения Ромениона на мой счет резко переменятся, но все-таки:
<br>- Оставь его в покое, Роменион!
<br>- Леди Арвен, осмелюсь просить вас...
<br>- Это я осмелюсь просить тебя оставить Лина в покое. Он мирный менестрель, лук в руки взял пятый раз в жизни, - ой, вру... - Знаешь такую школу стрельбы: "На-Кого-Эру-Пошлет"? Лин как раз оттуда. Ты оказался жертвой случайности, как мог оказаться кто угодно другой, - опять же вру, Лин полчаса Ромениона высматривал. - Что же, за каждую шальную стрелу строить планы отмщения?
<br>- Знаем мы ваши шальные стрелы... Леди Арвен, ваше сердце полно жалости, а в моем ее нет и не было...
<br>- И все же, если я попрошу тебя?
<br>Кадр века: Роменион в замешательстве.
<br>- Хорошо, - наконец проговорил он. - Ради вас я могу временно забыть, какой я на самом деле гад и садист. Ладно, Лин, леди Арвен уговорила меня: Мандос тебя пока подождет. Допустим, у меня сегодня хорошее настроение. Но учти: еще раз замечу на стене с луком - никакая неприкосновенность тебя не спасет.
<br>Лин уже сам, похоже, готов был забыть, как этот лук вообще выглядит. Роменион изящно поклонился мне и исчез. Так тропа в Мандос один-единственный раз не оправдала свое название, и так мы познакомились с Роменионом.
<br>
<br>8.
<br>С этого дня мы постоянно где-то замечали Ромениона. Впрочем, "замечали" - очень сильно сказано. Чуть прошуршат листья, сама собой согнется ветка, мелькнет среди стволов серая тень - вот, собственно, и все. Но пару раз удавалось увидеть и побольше.
<br>Однажды мы с Лином подсмотрели совершенно трогательный эпизод: Роменион устроился под каким-то кустом и предлагал невесть откуда взявшейся рыжей кошке хлеб со сгущенкой. Кошка, не трогая хлеб, аккуратно слизывала сгущенку, благодарно глядя на Ромениона своими желтыми глазами, а тот ласково говорил:
<br>- Хорошая киса... Ешь, ешь, у меня еще есть. Нравится? На, вот тебе еще. Киса...
<br>- Мяу, - с полным ртом ответила киса. Роменион умиленно улыбнулся. Кошек он обожает, это факт.
<br>Кошка съела сгущенку, задрала вверх хвост и с независимым видом удалилась.
<br>- Вот всегда так... - грустно вздохнул Роменион. - И всю мою сгущенку съела. Опять у орков придется просить, а у них разве что съедобное найдешь?
<br>Он снова вздохнул и удалился в другую сторону решать свои продовольственные проблемы.
<br>А второй эпизод был уже из области лирики. Той самой, в которой ничего не понимает Хайлэндер. Меня как-то понесло в леса в гордом одиночестве (естественно, с фотоаппаратом). К Лину пристали наши девы-воительницы - собрались его на диктофон записать, так что я осталась без спутника.
<br>Где-то у пруда я обнаружила Ромениона. Он сидел, прислонившись к дереву, тихо перебирая струны гитары. Слов разобрать я не могла, только мотив. Роменион явно импровизировал, так как мелодия постоянно менялась. Вроде бы были знакомые фрагменты, а может, мне просто так показалось... Странный, печальный напев, не похожий ни на что из того, что я слышала раньше. Вот вам и Роменион! Вот вам и садист-одиночка! Он чуть улыбался, глаза полузакрыты, на струны он явно не смотрел. Да уж, у Лина были все основания опасаться конкуренции. Я пожалела, что нет диктофона. Впрочем, может быть, и не надо. Как-то очень гармонично сочетались эта лесная тишина, эта птица, насвистывающая где-то вдали, эта прохладная тень и этот мотив...
<br>Не знаю, сколько времени я так слушала. В лесу послышались чьи-то голоса, и я ушла. Роменион, похоже, вообще не заметил, что здесь кто-то был.
<br>
<br>9.
<br>Становилось все очевиднее, что наши дела плохи, хотя вслух об этом, естественно, никто не говорил. Карантиру уже было небезопасно попадаться на дороге: в лучшем случае посоветует отправиться прямиком в Хибины, подробно описав качество дороги и всех, кого тебе там надлежало повидать и что сказать, в худшем - схватится за меч. Лин ему как-то попался под горячую руку, так рад был убраться - чуть собственной гитарой не прибили, непонятно за что. Наш повелитель пребывал в том душевном состоянии, которое Коннор обычно характеризует так: "Сейчас здесь будет покойник, и все претензии будут ко мне!". Помня о напутствии Ромениона, Лин к луку близко не подходил, а от претензий отбивался в стиле, что он вообще мирный менестрель и ему не положено, да и вообще, "отстаньте, у меня тут с размером не ладится, а вы тут с вашими сражениями. Закончите - скажете, напишем что-нибудь героическое. Это - мое дело, а воевать - не мое!". Вообще наш менестрель постоянно пропадал неизвестно где. Но однажды он с заговорщическим видом показал мне вырванный из блокнота листок, на котором было умело проиллюстрировано известное стихотворение Профессора: цветущая вишня и намотавшийся на ствол дракон, очень довольный собой. Руку Ромениона видно за километр. А уж когда в импровизациях Лина стали проскальзывать знакомые мне с того тихого жаркого дня интонации... Проще говоря, эта парочка успела фактически подружиться. Я начала было длинную речь насчет того, в каком лагере находится Роменион, а в каком - Лин и что вообще-то бывает с придворным менестрелем за такое вот дружеское общение с противником, но так и не закончила ее, вспомнив один милый разговор...
<br>
<br>10.
<br>- Леди Арвен!
<br>- Ну кто там еще...
<br>- Это я, Роменион.
<br>Совсем интересно. Я ничего не слышала, и это при том, что кругом полно сухих листьев, и на слух я не жалуюсь. Да уж, "мастерство его явно росло с годами"...
<br>- Ты откуда взялся?!
<br>- Если точно, то вот из-за этой березы. Прошу прощения, если мое появление было для вас несколько неожиданным.
<br>- Мягко сказано. Если не секрет, что тебе надо?
<br>- Допустим, захотелось с вами поговорить.
<br>- Странное желание.
<br>- Что делать, не все же, как говорится, сети плести замыслов злобных, радуясь близкой врага погибели...
<br>- Ой, замолчи! Мало нам Лина, который вообще нормальным языком говорить разучился, еще и ты туда же!
<br>- Снова прошу извиненья, коль речь моя вам неприятна...
<br>- Садист!
<br>- Все, все, не буду. Так вот, поговорить захотелось. Как жизнь храбрых нолдоров?
<br>- С вами не соскучишься.
<br>- Прекрасно. На свете мало вещей хуже скуки, леди Арвен, и если в моих силах кого-то от нее избавить...
<br>- Я уже поняла. Стараться будешь изо всех сил.
<br>- Именно.
<br>- Тебе не кажется странной такая вот милая беседа? Как бы мы из враждебных лагерей...
<br>- Моя вражда к Карантиру вас не касается. Ни вас, ни кого бы то ни было другого. Я скажу вам, зачем пришел в эти края: я ищу Карантира. Давно возникла эта вражда и никогда не затухала. Я почти у цели, и мне не будет покоя, пока...
<br>- Не доберешься до моего уважаемого родственника.
<br>- Да, леди Арвен. Я совершенно забыл, с кем говорю...
<br>- Ничего. Если ты ищешь в нашей милой семейке того, кому можно совершенно спокойно высказать свое мнение о Карантире - я подходящий кандидат.
<br>- Даже так?
<br>- Именно.
<br>- Ну что же... Допустим, я поверил. Впрочем, я и так уже все высказал. Можно нескромный вопрос?
<br>- Зависит от степени его нескромности.
<br>- Вас вроде бы зовут как-то длиннее. Я однажды слышал, но не запомнил...
<br>Честное слово, я начинаю верить в слухи, что он незримо присутствует в нашем лагере, и потому ему известно все.
<br>- Арвен Итилиэль.
<br>- Понял. А я...
<br>Кадр века в квадрате, и даже не в квадрате, а в какой-нибудь степени побольше: Роменион кому-то назвал свое подлинное имя, которое до тех пор, по рассказам, знал только Князь.
<br>- Ты так мне доверяешь? - спросила я с неким подобием лукавой улыбки.
<br>- Видимо, да, леди Арвен. Скорее всего, я в этом сильно неправ. Можете считать это одним из немногих моих проколов.
<br>- Пусть это будет самый большой прокол в твоей жизни. Карантир никогда об этом не узнает.
<br>- И никто другой?
<br>- И никто другой. Обещаю тебе. Но и ты должен мне кое-что пообещать...
<br>- Я держу свои обещания так же редко, как часто их даю, но, может быть, сделаю исключение. Так что же?
<br>- Роменион, я прекрасно понимаю, в каком мы находимся положении. Карантир проигрывает твоему повелителю, это понятно каждому. Рано или поздно вы победите. Так вот, обещай мне, что мы с Лином сможем беспрепятственно уйти. Тебе в войске Князя подчиняются все, это в твоей власти.
<br>Роменион задумался.
<br>- Честное слово, леди Арвен, из-за вас мне скоро придется менять квэнту и превращаться в кого-нибудь хорошего. Как подумаю, до чего я, не знающий жалости наемник, докатился... Открываю свои замыслы, всерьез намерен держать обещания...
<br>- Кошмар.
<br>- Ужас. Вот прямо сейчас пойду и для контраста устрою какую-нибудь гадость, а то я себя уже почти светлым ощущаю.
<br>- А ты кто? Вроде и не из темных?
<br>- А мне все равно. Кому я в войске нужен - к тому и иду, если понравится. Я на той стороне, где в данный момент у меня нет врагов. Правда, я и слышать не слышал ни о каких моральных принципах?
<br>- Правда.
<br>- Ну вот, все-таки еще не совсем исправился. Ладно, если я решил устроить гадость, я ее устрою. Повелитель приказал мне выяснить, что за чужеземцы вчера забрались на его территорию. Пойду разбираться. До свидания, леди Арвен!
<br>- До встречи, Роменион.
<br>И я не сомневалась, что эта встреча еще будет.
<br>Понятно, что в песнях Лина об этой истории не было ни слова. Вот так враждебные замыслы стали плестись уже в самом лагере Карантира...
<br>
<br>11.
<br>Гадость Роменион действительно устроил. Но не Карантиру, а каким-то ничего не подозревающим туристам. Причем на пару с Князем. Произошло это вечером, когда сражаться уже не полагается, а делать нечего. По словам Ромениона, дело было так.
<br>Компания мирнейших туристов спокойно сидела у костра, напевая про вечер на лесных дорожках, про крылья заката и про целый мир в глазах тревожных. Фальшивили отчаянно. Потом художественная самодеятельность скисла, и народ придумывал, чем бы еще себя занять: явно не спалось. И в этот самый момент из темноты выступили две фигуры, на редкость зловеще выглядящие в дрожащем свете костра. Лиц почти не видно, зато очень хорошо видно что-то похожее на мечи. В общем, если еще учесть, что народ неплохо отметил очередной этап похода... Туристы застыли на месте, глядя на это явление, а хрипловатый голос проговорил:
<br>- Я жду, повелитель. Мы нашли их. Как прикажете поступить с этими чужаками, проникшими на вашу территорию?
<br>- А ты сам что думаешь, Роменион?
<br>- О, у меня довольно много вариантов...
<br>- Садист.
<br>- Не стану с вами спорить, повелитель, поскольку вы абсолютно правы. Тем не менее моя фантазия намного уступает вашей, поистине не знающей границ. Решение за вами.
<br>Из-под плаща послышался смех. Очень нехороший.
<br>- Ребята... может, не надо? - выдавил из себя самый смелый из "чужаков". - Вы за что нас?
<br>- Я всего лишь выполняю волю повелителя. Он не любит чужаков на своей территории.
<br>- Да не знали мы... Мы больше не будем... - послышались виноватые голоса.
<br>- Повелитель, стоит ли им верить?
<br>Долгое молчание.
<br>- Оставь меч в покое, Роменион. Мне кажется, они говорят правду. Они действительно издалека и ошибкой забрели сюда. Пусть уйдут спокойно, только поскорее.
<br>- Ваша мудрость и великодушие бесконечны, повелитель, - произнес Роменион и повернулся к туристам, которым теперь больше всего хотелось прикинуться собственными спальными мешками: - Вы слышали? Ночь останетесь здесь, но если завтра...
<br>- Уйдем, уйдем! Извините, не знали!
<br>Роменион и Князь переглянулись и исчезли в темноте. Назавтра только круг выжженной земли напоминал о "чужеземцах". Знали бы они, что эти грозные воины, бродящие в ночи, - два юных филолога из испанской группы!
<br>
<br>12.
<br>На следующий день вся крепость была поднята на ноги гневным возгласом Карантира:
<br>- Кто-нибудь может мне объяснить, откуда ЭТО здесь взялось и что оно значит?!
<br>Храбрые нолдоры явно не хотели ничего объяснять своему славному вождю, а хотели только куда-нибудь от него убраться, и чем дальше, тем лучше. Мы с Лином из чисто исследовательского интереса подошли поближе. Через некоторое время Карантир соизволил нас заметить.
<br>- В чем дело? - поинтересовался Лин.
<br>- Вот в этом! - ответил Карантир, протянув Лину листок. Что-то мне его вид показался знакомым... На листке было изображение крепостной стены, а по стене полз дракон. Выражением морды он редкостно напоминал Карантира. И сюжет, и технику Лин узнал мгновенно, но, естественно, не подал вида.
<br>- Неизвестный талант, - улыбнулся он. Тут Карантир окончательно взбесился.
<br>- Очень даже известный! Ты вот это видел?!
<br>Он показывал на узор на боку дракона. Присмотревшись, мы увидели, что это вовсе и не узор, а эльфийская надпись: "Всем привет. Роменион".
<br>- Ну ничего себе!
<br>- А я о чем?! Нет, но откуда оно взялось? Это что же - он спокойно появляется в нашем лагере, и никто ничего не видит?! Ах, валар майяр дудар и так далее, сто три раза массаракш... - завел Карантир, валя в кучу все когда-либо слышанные или прочитанные проклятия на русском, английском, эльфийском и саракшском. Если бы Валар в своей неизмеримой благости и могуществе взялись исполнить все то, что Карантир призывал на голову Ромениона - на ближайшие несколько веков занятий хватило бы всем, даже, кажется, Единому кое-что перепало. Кроме Ромениона влетело еще Князю, всему княжескому войску, только что не поименно, разумеется, всем темным во главе с Морготом, тоже фактически поименно, без этого ни одно приличное проклятие обойтись не может, а также и нашему доблестному войску, у которого перед носом противник как хочет гуляет по крепости. В общем, по части проклятий Карантир - весь в папу. Девы-воительницы тихо посмеивались, гвардия в мрачном молчании ждала, когда повелитель выдохнется, а Лин параллельно с Карантиром вел свою линию:
<br>- Как врага своего ты в гневе сейчас проклинаешь, бедствия все, что на свете ни есть, на него насылая, - так на тебя самого да обрушатся эти проклятья, так тебя самого пожеланья твои да настигнут!
<br>А вот это уже серьезно... Лин Карантира не любил никогда, но если уже такие дела пошли... Дело все в том, что проклятия Лина имеют свойство сбываться. Однажды какой-то тип с нашего факультета в пух и прах раскритиковал его пение, причем без всякого повода. Лин посмотрел на него и сказал: "Пусть же тебя с таким же слушают вниманьем, с каким и ты меня слушал". Зачет тот тип пересдавал три раза. Вот почему по адресу Лина ехидничают довольно многие, но всерьез наезжать как-то никто не осмеливается - неохота повторно проверять действенность таких вот высказываний.
<br>Наконец творческая фантазия Карантира иссякла, и он снова повернулся к Лину:
<br>- Как, по-твоему, мне это понимать?
<br>- Не знаю, что сказать... - с умным видом изрек Лин. - Что-то мне говорит, что дракон этот - знак нам тревожный, что нехорошие вещи посланье сие предвещает...
<br>- Предсказатель! - фыркнул Карантир. - Только бы гадость какую-нибудь сказать! Моргот бы тебя побрал с твоими предсказаниями!
<br>- Снова я к вам обращаюсь, о те, кому Арда подвластна - эти слова на того обратите вы, кто произнес их! - шепотом проговорил Лин.
<br>- Что? - с угрозой в голосе переспросил ничего не расслышавший (к счастью) Карантир.
<br>- Nihil dico, taceo... et hoc rectum est , - издевательски отозвался Лин.
<br>- Тьфу, - отреагировал Карантир, который всегда был не в ладах с латынью, и Лин прекрасно это знал. На чем разговор о непонятном драконе и закончился.
<br>
<br>13.
<br>В лесу полуденная тишина. Чирикает одинокая птица. Полное спокойствие и безмятежность...
<br>Шелест листвы. Нам он уже знаком. Мы знаем, что бояться нечего.
<br>С треском сломалась сухая ветка. Роменион явно не один, с ним таких вещей не случается. Действительно, послышался его голос:
<br>- Чтоб Мандос тебя побрал раньше времени, Хайлэндер, и в отведенном тебе зале крыша протекла! Потише нельзя?
<br>- Ну уж извиняюсь, куда нам до вас с вашим мастерством... - проворчал Коннор.
<br>- Мое мастерство здесь ни при чем. Тропа достаточно широкая, чтобы пройти. Почему, интересно, я за ветки не задеваю, а от тебя треск на километр?
<br>- У тебя в роду кошек случайно не было? - вопросом на вопрос ответил Хайлэндер.
<br>- Не знаю, но что у тебя не обошлось без пары медведей - уверен, - тут еще одна ветка пала жертвой попытки Хайлэндера куда-то переместиться.
<br>- Массаракш! - прошипел Роменион. - Чтоб я еще хоть раз с тобой куда-нибудь ходил! Называется, полчаса с ним инструктаж проводил насчет того, что никакого шума быть не должно! Это тебе не в чистом поле мечом махать, чтоб слева рать и справа рать, массаракш! Вот сто лет мне такой помощник нужен!
<br>- Ну ничего себе! - обиделся Коннор. - Как тебя из боя на себе вытаскивать с получасом времени в запасе - так это я нужен, а сейчас, значит, не нужен!
<br>Лин, с самого начала разговора придушенно фыркавший в плащ, не выдержал и рассмеялся вслух. Мгновенно наступила тишина, а потом Роменион проговорил:
<br>- Значит, так. Тут, между прочим, мы не одни. Запомни, Хайлэндер, если из-за тебя нас обнаружат раньше времени... Я-то уйду, мне не в первый раз, а вот за тебя не ручаюсь.
<br>- Я бы попросил! У этих светлых ни одного приличного фехтовальщика не найдешь, знаю по опыту!
<br>- Со мной тебе не справиться, - очень выразительно сказал Роменион.
<br>Коннору понадобилась где-то минута, чтобы понять, что тот имел в виду.
<br>- Садист, маньяк, террорист!
<br>- Все верно.
<br>- А Князь?
<br>- А для Князя ты жертва случайного удара в схватке. Потом, повелитель довольно хорошо меня знает. В бою я себя не контролирую, и ему это известно.
<br>- Вот так?
<br>- Именно. Но это так, предупреждение.
<br>- Эй, Роменион, привет! - окликнула я.
<br>- Леди Арвен? Здравствуйте, - поклонился Роменион. - Вы, наверное, все слышали?
<br>- Факт.
<br>- Леди Арвен, я бы осмелился просить вас об одной вещи. Видите ли, у нас здесь происходит тайная коварная вылазка...
<br>- Ну и вылезайте себе на здоровье, кто же вам мешает?
<br>- Нам - никто. Но я не хочу портить вам прогулку тем, что мы здесь намерены учинить...
<br>- Короче, ты советуешь нам гулять где-нибудь в другом месте?
<br>- Ваша проницательность не подвела вас, леди Арвен.
<br>Мы с Лином и сами не очень-то собирались смотреть на реализацию очередных злобносадистских планов и ушли. Через какое-то время до нас донесся очень подозрительный шум. Судя по всему, часть нашей доблестной гвардии понесло в леса, за что народ и поплатился. Торжествующий возглас Коннора спугнул одинокую ворону.
<br>- Хайлэндер, получилось!
<br>- Уау! Ну что, нужен я тут или как?
<br>- Иногда нужен. Нет, как мы их, а?
<br>- Повелитель будет доволен.
<br>- Главное - мы сами довольны. Во мне играет волчья кровь...
<br>- Во мне играет волчья кровь, и под луной я призываю имя брата! - подхватил Хайлэндер. С карканьем взвилась стая ворон. Боевой клич Коннора птички еще пережили, но такой концерт... Ни слуха, ни голоса у Хайлэндера отродясь не было, но в таких песнях и то и другое вполне заменяется силой звука. А уж тут ему жаловаться не на что. Луны как-то не наблюдалось, "лунноглазых волков" - тоже, но в остальном... Если Карантиру все это было слышно, в чем я почти не сомневаюсь, - точно сидел зеленый от злости. Он уже прекрасно запомнил, что означают такие песенки в окрестных лесах. А и орк с ним!
<br>
<br>14.
<br>- Темное время настало для нолдоров, горечь познавших битвы проигранной, воинов лучших в бою потерявших. Куруфин, брат Карантиров младший, что прежде с братом рядом сражался против нашествия силы с Востока, дружбу навеки забыл прежнюю, отказал внезапно в своей помощи...
<br>Лин видел сам, как произошла эта перемена. Судя по его рассказу, дело было так.
<br>В то утро у Куруфина было на редкость плохое настроение. Это с ним случается очень часто, и избавляется он от этого так: берет меч и бродит в окрестностях, пока не наткнется на первого, кто ему не понравится. К несчастью, первым не понравившимся оказался лично Роменион, выглянувший на поляну из-за дуба.
<br>- Гневом зажглось сердце гордое, жажда битвы душу наполнила. Долго врага на бой вызывал он, его проклиная, силою хвастаясь: забыл, безрассудный, о скорбной участи воинов тех, что выходили с Роменионом на поединок...
<br>Если выражаться человеческим языком, Куруфин утвердился посреди поляны и начал длинный выразительный монолог в стиле "выходи, подлый трус". Надо быть камикадзе, чтобы так упорно желать встречи с Роменионом, но в случае с Куруфином все ясно: того же Хайлэндера он не знает, а Ромениона видел мало и мельком. Вот и решил познакомиться поближе.
<br>Куруфин так увлекся речью, что не заметил, что Роменион уже выбрался из своего укрытия и внимательно слушает. Наконец запас ругательств у Куруфина кончился, и он соизволил взглянуть на противника, а тот произнес:
<br>- Простому смертному не по силам оценить такую выразительность и красноречие. Все же, насколько сказанное вами дошло до моего понимания, я могу сделать вывод, что у вас есть ко мне вопросы. Что ж, задавайте. Я готов ответить, - закончил Роменион, по-кошачьи грациозно уходя от удара.
<br>И пошло... В начале Куруфин в победе не сомневался (повторяю, ни Ромениона, ни Хайлэндера он не знал). Дело все в том, что Роменион, если не особенно присматриваться, производит впечатление противника, которого довольно несложно переправить к Мандосу. Легкий доспех берется даже кинжалом, так что теоретически Ромениону пары пропущенных ударов хватит выше крыши. Но это все теоретически. Практически же эту пару раз до него еще надо дотянуться, а вот это уже под большим вопросом. В чем Куруфин очень быстро убедился. Его всесокрушающие выпады уходили в пустоту. Впрочем, Ромениону тоже не удавалось пробить его оборону, так что все эти чудеса фехтования совершались без всякого результата. Отсутствие профессионализма Куруфин вполне компенсирует практическим опытом. Лин замер в своих кустах, наблюдая за сражением. Рядом с ним сидела рыжая кошка, переживавшая за своего любимца Ромениона.
<br>- Это вы считаете неотразимым выпадом? - издевался Роменион: у него еще хватало дыхания комментировать обстановку. - Как это ни неприятно, вынужден вас разочаровать.
<br>- Иди ты к Морготу! - сквозь зубы процедил Куруфин.
<br>- Был, и неоднократно. Надо сказать, не понравилось.
<br>На этом светская беседа скисла. Куруфину было явно не до того. Ему было даже не до атаки - все время уходило на то, чтобы разобраться, с какой вообще стороны находится этот Роменион. Мне в свое время разъяснили, что у глухой обороны, в которую и ушел Куруфин, есть свои плюсы и минусы. Минус - не выиграешь, плюс - очень трудно пробить. Даже Ромениону это пока что не удавалось. Безрезультатная демонстрация фехтовальных талантов успела надоесть уже обоим. Роменион опять съехидничал:
<br>- На вашем месте мне бы все происходящее крайне не нравилось. Ведь вы уже только защищаетесь, а значит - оттягиваете поражение...
<br>Взбешенный Куруфин изобразил нечто вроде контратаки. Роменион метнулся в сторону, но меч Куруфина все же скользнул по его правой руке. Лин шепотом чертыхнулся.
<br>- Было! - торжествующе объявил Куруфин.
<br>- Не было, - возразил Роменион.
<br>- А я говорю, было!
<br>- А я говорю, не было.
<br>- Было!
<br>- Не было.
<br>- Было!
<br>- Ну ладно, допустим, было, - кивнул Роменион, перебрасывая меч в левую руку.
<br>И очень скоро Куруфин пожалел, что так настаивал. Знающие люди мне объясняли, что есть две крайне противные вещи: это драться с профессиональным фехтовальщиком, если сам таковым не являешься, и с левшой. А уж сочетание этих двух противных вещей дает что-то уже совсем нехорошее. Что Куруфин и испытал на себе.
<br>Это безобразие продолжалось еще некоторое время без заметного преимущества с той или другой стороны. Куруфину явно хотелось уже только одного: как-нибудь отсюда убраться, но все-таки желательно не в виде призрака. И вот тут он и учинил то, за что потом был многократно проклят всей милой семейкой.
<br>- Чтоб я еще хоть раз полез драться против тебя! - проговорил он. Роменион заинтересованно посмотрел на него, а Куруфин продолжал: - Я серьезно. Ты здесь лучший фехтовальщик, а я просто ежик. Самый настоящий ежик.
<br>- Ни головы, ни ножек, - в рифму отозвался Роменион. Куруфин на это не отреагировал.
<br>- В общем так: против тебя я больше не пойду. Пусть братец сам разбирается. Надоел он мне со своими просьбами о помощи.
<br>- "Славный мир, веселый мир"... Полный братской любви и дружбы...
<br>- Во-первых, сам хорош, во-вторых, мне все равно.
<br>- Короче, весь этот заход мне следует расценивать как предложение мира?
<br>- Да.
<br>- Ну что ж... Одним противником меньше... Годится.
<br>Куруфин протянул руку, и произошло то, что Роменион, видимо, считает дружеским рукопожатием, а все остальные - членовредительством. Все же на физиономии Куруфина это мнение не очень отразилось.
<br>Вскоре после этого Куруфин проявился у нас и объявил, что больше в этой каше не участвует. Карантир от души проклял любимого младшего брата и больше об этой истории не думал. Без нее проблем хватало.
<br>
<br>15.
<br>Впрочем, в полной невзгод жизни нашего повелителя, казалось, блеснул луч света, принеся с собой надежду на победу. Роменион угодил в плен. Как это произошло - навсегда останется тайной. Скорее всего, либо у Валар заложило уши от бесконечных проклятий Карантира и они решили устроить себе хоть краткую передышку, либо им и самим надоело чрезмерное нахальство Ромениона, либо наши благородные воины учинили какое-нибудь жульничество. Иначе просто и быть не может. В честном бою с Роменионом сладить крайне трудно, если не сказать больше, а застать его врасплох невозможно. Так что народ может сколько угодно расписывать собственные подвиги - все с ними ясно. Теперь, похоже, выхода у Ромениона не было. Он проиграл, и его ждала неминуемая смерть.
<br>- Арвен, - проговорил Лин, - это, конечно, неуважение к вашему родственнику, но у меня сейчас сильное желание все-таки вспомнить, что я не только менестрель, а еще и лучник...
<br>- Спокойно. Ничего ты не сделаешь. Роменион и сейчас-то жив только потому, что у Карантира, похоже, есть что ему сказать. А наша славная гвардия готова его прикончить в любой момент. Кроме того, тебе не кажется, что их очень заинтересует такая симпатия к противнику? А уж тогда единственное, что мы сможем для Ромениона сделать - это составить ему компанию по дороге в Мандос. Оно кому-нибудь надо? Потом, ты заметил его физиономию? Не помню на ней такого нахального выражения. Что-то он придумал, это я тебе могу гарантировать.
<br>- Терять нечего, вот и решил напоследок повозникать.
<br>- Посмотрим, Лин. Посмотрим.
<br>Ситуацию вполголоса обсуждали не мы одни, так что жужжание стояло по всей крепости. Вдруг все перекрыл возглас:
<br>- Сто тридцать три раза массаракш! Не буду говорить, чтоб тебя Мандос побрал, ты и так очень скоро там окажешься, но чтоб тебе там сидеть до упора!
<br>Что-то повелитель разнервничался. Понятно, Роменион, если захочет, может достать кого угодно. Вот и Карантира, видимо, достал. От неожиданности всеобщее жужжание немного притихло, и мы ясно услышали ответ Ромениона, неожиданно оставившего свою привычную вежливость:
<br>- И не надейся.
<br>Тут уже затихли фактически все - интересно было, чем закончится такая милая беседа.
<br>- Нет, вы это видели?! - взбесился Карантир.
<br>- Мы еще не то видели. А ведь ты злишься, Карантир, - мягко сказано. - У тебя нет надо мной власти.
<br>Ответом было нечто совершенно нечленораздельное, в котором разобрать можно было только: "да я тебя...".
<br>- Убить меня ты можешь, - повысив голос, говорил Роменион. - Но я все равно вернусь. И все равно найду тебя. Ты очень интересовался тем, зачем я здесь. Если ты все еще не догадался, я могу тебе это сказать: мне нужен ты. И лучше не здесь, а в Залах Мандоса. И так будет. Ты не переживешь меня, Карантир. Я вернусь. Может быть, в другом облике и под другим именем, но тебе от меня никуда не деться.
<br>- Так его, Роменион! - прошептал Лин. - Владыки Арды, мольбе внемлите: эти слова да сбудутся вскоре! Так говорю я, и так свершится: недолго пробудешь в мире этом, принц Карантир, владыка нолдоров! Где бы ты ни был, куда б ни ушел ты, на край ли земли, за грань ли мира, враг твой давний тебя настигнет, Мандоса Залы пред тобой распахнутся. Пусть же ты гибель найдешь не в сраженье и не после подвигов многих, что любого в веках прославят - нет, падешь от удара нежданного ясным днем в собственной крепости, и никто не станет тебе защитой, никто врага не остановит. Это предвидя, заранее радуюсь, гибели жду твоей неминуемой....
<br>Вот вам и мирный менестрель! Вот вам и служитель чистого искусства! Но в самый неподходящий момент то ли подул ветер, то ли этот монолог надоел какой-нибудь белке - не знаю, но свалившаяся еловая шишка угодила Лину точно по макушке. Он не смутился и закончил:
<br>- И да падет проклятье на твою голову, как на мою вот эта шишка, но только будет оно намного тяжелее!
<br>И замолчал, очень довольный собой.
<br>Радовался победе Карантир недолго - на закате Роменион ухитрился сбежать. Как - загадка века. Копперфилд отдыхает. Славная гвардия недоумевающе разводила руками, Лин закрылся плащом, чтобы не видели его торжествующую физиономию, а Карантир... Его монолог по поводу дракона - это были не то что цветочки, а бутоны, даже ростки. А вот сейчас пошли ягодки, и были они размером чуть не с арбуз. Помимо намного увеличившегося захода про Ромениона, Князя и иже с ним, Моргота и опять же иже с ним, Куруфина и наших бдительных стражей, Карантир выдал не меньший заход уже лично в адрес Валар, которые в своем неизмеримом садизме явно издеваются персонально над ним, которые явно заодно с его противником, и тысячу раз прав был Феанор, назвав их с Морготом одной компанией, и будь с ним, Карантиром, что-нибудь нехорошее, если он еще хоть раз к ним обратится, потому что за этим последует только очередная гадость, и лучше бы Валар вообще не вмешивались в дела этого замечательного мира, чем подкладывать храбрым нолдорам такую свинью, и даже не свинью, а что-то гораздо больше и противнее ("Дракона," - подсказала Аранриль), и ..., и... Доживи Феанор до этой речи - сейчас точно скончался бы от зависти.
<br>Зато у Князя царило всеобщее ликование. К негодованию Карантира, нам все было прекрасно слышно. В основном доносились возгласы типа "Уау!", потом откуда-то появилась гитара, и прорезался Коннор: "Мы бросаемся в битву с воем, мы воители волчьей стаи...". К тому времени уже стемнело, да еще было полнолуние, так что эффект получился за все. Потом инициативу перехватил уже сам Роменион: "Я кровью руны нарисую на щеках, я выйду в степь под серебристою луною, и только ветер в ковылях, и только ветер в ковылях веселым спутником последует за мною...". Карантир, исчерпавший запас проклятий, сидел, заткнув уши, что почти не помогало, и бессильно шипел очередное "массаракш". А и пусть себе шипит! Лин, удалившись в кусты, записывал очередной фрагмент своей героической повести. Очень нелестный для Ромениона. Вообще, чем дружнее становилась эта парочка, тем с большим пафосом Лин крыл врагов Карантира, а потом сам покатывался со смеху. Короче, все были при деле.
<br>
<br>16.
<br>Тихий перебор струн гитары. Знакомый задумчивый напев. Но почему-то на сей раз в нем слышится что-то зловещее. Взгляд полузакрытых глаз направлен куда-то в пространство. Рука застыла на струнах, гитара поет как будто сама. Сверху упал сухой лист и плавно лег на струны. Роменион не глядя смахнул его, почти не прервав свой мотив. Позвать его? Не хочется мешать... С другой стороны, он так может до вечера просидеть.
<br>- Роменион!
<br>Никакой реакции. Да уж, состояние "наехало" знакомо не одному Лину.
<br>- Роменион, заснул, что ли?
<br>Никакой реакции. Может, шишкой запустить? Как-то невежливо...
<br>- Роменион!
<br>Кажется, услышал. Рука мгновенно переместилась со струн на рукоять меча. Рефлекс, однако. Вот почему и говорят, что в такие моменты к Ромениону приставать небезопасно - сперва схватится за меч, а уж потом будет разбираться.
<br>- Кто здесь? - голос, как у только что проснувшегося.
<br>- Я.
<br>- "Я", как говорится, бывают разные. Это вы, леди Арвен?
<br>- Именно.
<br>- Я вас не заметил. Бывает иногда... Наехало.
<br>- Прошу прощения, если помешала.
<br>- Ничего. Что слышно у принца Карантира?
<br>- А ты сам как думаешь? Всяческие лестные слова насчет твоих копперфилдовских талантов. Карантир бьет все отцовские рекорды по проклятиям.
<br>- Да уж, это он умеет. Зато опять же скучать не приходится.
<br>- Цирк на ножках. И каковы дальнейшие коварные планы?
<br>- Вы их знаете.
<br>- Все-таки прикончить Карантира?
<br>- Именно.
<br>- А если опять попадешься?
<br>- Нет уж, не будет вашей гвардии такой радости. Добраться до Карантира незамеченным я смогу, а что будет дальше - мне все равно. Пусть даже я отправлюсь прямиком в гости к Мандосу, меня утешит мысль, что Карантир там оказался раньше...
<br>Складной нож Ромениона пришпилил к пню упавший лист.
<br>- Убери эту гадость.
<br>- Прошу прощения. Нервная привычка, - тоже мне, нервный нашелся...
<br>- Ну и привычки у вас...
<br>- Что делать... Садист я, в конце концов, или нет?
<br>- Еще какой.
<br>- Вот и привычки соответствующие, - Роменион все же вытащил нож, засевший на половину лезвия, и убрал. - А до Карантира я доберусь, и очень скоро. Так что... - обращался он теперь куда-то в пространство. - Намо, я не сомневаюсь, что ты меня сейчас слышишь и что тебе известно, кто к тебе обращается. Впрочем, на всякий случай представлюсь: это я, Роменион. Если на пороге твоих Залов в скором времени объявится мрачный призрак, проклинающий всех подряд, ты можешь не спрашивать у него имя и причину смерти. Это Карантир, а отправлю его к тебе я. Это все, что я хотел сказать, - он снова повернулся ко мне. - Ну вот, всем, кому надо, сообщил. А остальным знать не нужно. И так скоро все увидят.
<br>Похоже, проклятие Лина близко к исполнению.
<br>
<br>17.
<br>- "Тьма! Везде тьма, и рок настиг нас!" - слова повторю я поэта древнего. Что бы теперь ни случилось с нами, все лишь ускорит для нас пораженье, ничто не вернет и малейшей надежды. Карантир храбрый, долгое время во главе войска врагов отражавший, гибель встретил от руки вражеской... Кто теперь станет вождем над нами, кто врагу ликовать помешает, кто победе его воспрепятствует?
<br>Впрочем, на лице Лина, произносившего эти строки, выражение было вовсе не горестное, а скорее крайне злорадное и торжествующее. Сбылось обещание Ромениона Мандосу - именно туда и отправился Карантир. "Пришельца с Востока не успеешь заметить, удар смертоносный отразить не сможешь...". Так все и было. Доблестная гвардия появилась слишком поздно - но не настолько, чтобы Роменион успел уйти. Дальнейшего Лин не видел - испарился подальше от побоища, пока самого под горячую руку не прибили. Что ж, Роменион свой замысел выполнил, но, похоже, он был для него последним. Даже с его талантами против всей гвардии ему не выстоять. А уж храбрые нолдоры точно жалеть его не станут.
<br>Тем не менее на следующий день мы повстречали Ромениона. Явно не призрак. Вернулся из чертогов Мандоса?
<br>- Здравствуйте, леди Арвен. Привет, Лин, - улыбнулся Роменион.
<br>Совсем интересно. Вернувшийся от Мандоса своих прежних знакомых не узнает. Значит, Роменион с Намо так и не свиделся?
<br>- Так ты вчера уцелел?
<br>- Как видите.
<br>- Каким образом? Никогда не поверю, чтобы в наших личностях проснулся гуманизм.
<br>- Он и не проснулся. Спит вечным сном вместе с ними самими.
<br>- Как тебе удалось отбиться?
<br>- Не буду говорить, что довольно просто, бой получился еще тот. Понимаете, сражение до победного конца мне было не нужно. Кое-какие личности сочли своей обязанностью встать у меня на дороге. С их стороны это было ошибкой. Как только ваши отважные бойцы несколько замешкались и у меня появился шанс испариться, я это и сделал. А гоняться за мной с их вооружением довольно проблематично. К тому же не так далеко от крепости меня дожидался Хайлэндер. С нами обоими уже никто не захотел связываться. Вот.
<br>На этом война Князя и Карантира фактически закончилась. Кто-то из наших удрал мириться с Куруфином, чья крепость была гораздо надежнее, кто-то до последнего пытался помешать княжескому войску окончательно нас разнести. Роменион сдержал обещание, и мы с Лином смогли благополучно уйти. Таким был последний день нашей игры.
<br>
<br>18.
<br>- Остались в прошлом сраженья тяжкие, вражда жестокая, подвиги славные. Горестным был исход для нолдоров, вождя лишившихся, войну проигравших. Впрочем, не даром победа досталась и врагам нашим, с Востока пришедшим. Память о битвах этих трудных сохранить в песне я постарался. Я - Лин, менестрель из лайквэнди, сам все эти события видевший, волей Валар в боях уцелевший. Может быь, кто-то расскажет и лучше, песня ж моя теперь окончена.
<br>И Лин скромно поклонился аудитории. Как ни обидно, но придется расходиться. Великие сражения уступили место новым битвам - учебным. Подвигов в них, возможно, совершается не меньше, но менестрели об этом не рассказывают. А, возможно, стоило бы.
<br>
<br>23 декабря 1998 года. 13.15
<br>
<br>
