...Ibimus illac.. (Хинкес, стихотворения)

<> <> <>

...Ibimus illac..
P.Ovidius Naso

Оставалось небо. В звездах
прятали усмешку боги.
остается... Только руки
помнят ледяную плоскость.

Ночь – кончается. Стежками
в ворохе прибрежной пены
расползаются песчинки.
в вечности увидишь небо.

<> <> <>

Было немного больно.
Было немного странно.
Глаз не сводя с распятья,
Стыло чужое солнце.

Ветер – бездарный клоун –
Бледные филиграни
Все выводил по небу.
Медленно гасла память.

<> <> <>

Я вернулся шепотом серых трав,
Рябью дождевой ледяной воды,
Чуть коснувшись ветром усталых глаз.
Я не смог изменить судьбу. Прости.

<> <> <>

Позволь мне сделать шаг назад.
И на ладони вытянутых рук
Позволь мне уловить последний такт
И переделать совершенный круг.

Позволь мне то, что не позволил всем –
Не света и не истины прошу –
И, приучившись не смотреть на свет,
На твой престол глаза не подниму.

Я пред тобой без слёз и без мольбы,
В слепой мечте счастливого конца –
Оборванные линии судьбы.
Позволь мне сделать шаг назад.

<> <> <>

Звездные, злобные эльфьи черточки,
Пряность вереска до безумия,
Звонкие, острые и - наточены,
Черчены тушью, резаны кружевом.
Привкус памяти - вечность побоку,
И на шаг поворот к бессмертию.
Звезды, розы, немного музыки
Тем, кто смел умереть отвергнутым.
С тетивы, как стрела, легко - «прости»
И мгновением ближе к истине,
Горстка слов и смех - вертикально вниз.
Ни тебе, ни мне слез не вынести.

Обо мне:

Серый вечерний бред и тени,
Глаз не смыкая измерить вечность
Тысячекратных переплетений,
Тысячеликих подобий смерти.
Перечеркнуть серебристой гранью,
Ниточкой красного ручейка,
и не узнать, проискав годами,
Нечеловеческого лица.
И потерять не имея силы,
и не услышать последний вздох,
Руки скользнут по обломкам мира,
Не уцелевшего в мире снов.
Вновь делать шаг, не заметив взгляда,
Снова бедой разрывать толпу,
Вновь не долить сотой доли яда,
Все уплывая в слепую тьму.

О Вале Истредде, чье имя обычно переводилось, как "счастливчик",
и о Соддене, с которого иногда странным образом видно море.

1. Мне, расплатившись кровью,
Сил нет уменьшить горечь.
Соль на губах, а в море
Небо как прежде тонет.

2. Дрогнет бродячий ветер
В листьях над тусклой сталью.
Боже, храни эту землю,
Люди так мало знают!

3. Древняя руна Память
Медленно исчезает.
Камни еще на камнях.
Чайки дерутся стаей.

4. Хочется не поверить
в высшее Предназначенье,
Это такая мелочь -
Вырваться за пределы.

5. Венчик из маргариток...
Боже, как это странно!
Это чужая битва,
Это мое лишь право.

6. Я поднимаю руки
В тщетности заклинанья.
Боже, храни эту землю,
Люди так мало знают!

Для Ша Бишу про Люцифер

Как на небе яркой звездочкой разгоралася лучина...
И яснее становится пламя, и бешеней тени,
И уносятся ввысь в неизбежном кругу превращений,
И цыганская ночь танцевать на секунду устала,
Разобьется о звон тонкокрылого лезвия жало,
И из пляски и тонких фигур и неясных сплетений,
Сочетаний весны, золотого и призрачной тени
Вдруг соткется, подобно другому созданью,
Та, что прежде среди светозарных сестер
звалась первозданной.

Из фольклора салатовых дракончиков

Жил в большой-большой саванне
очень маленький слоненок.
Над слоненком все смеялись,
В общем, было, от чего:
Птицам с перьями подобно
В небе он мечтал резвиться.
Как-то стая птиц кочевных,
Пролетая над саванной,
Вдруг заметила слоненка
и спустилась вниз от неба.
И сказала мама-утка:
"Ты, слоненок, не печалься,
Ты расправь большие уши,
Полетели вместе с нами."
Чуть не умерли от смеха
Все слоны и все слонихи,
Вдруг услышав про такое
Предложение от утки.
Но слоненок вдруг расправил
Уши серые как крылья
И, как птица, в поднебесье
Замахав ими взлетел.
Все слоны , конечно, тоже
Захотели в поднебесье
Ощутить восторг полета,
И встряхнув большие уши,
Стая медленно взвилася
И исчезла
в свете
лунном.