147
правок
Изменения
Ночной кошмар (Нуси, рассказ) (просмотреть исходный код)
Версия 15:21, 10 ноября 2009
, 15:21, 10 ноября 2009Новая страница: «<br> <br>Свет луны мягкими лучами падал сквозь кроны деревьев и рисовал причудливые, мерцающи…»
<br>
<br>Свет луны мягкими лучами падал сквозь кроны деревьев и рисовал причудливые, мерцающие фигуры на свежей траве. Сквозь постоянное стрекотание невидимых кузнечиков и периодическое ухание совы пробивался нежный, переливистый голос флейты. Звонкий высокий голос, принадлежащий, несомненно, кому-то из Старшего народа, пел о делах давно минувших дней, коим эльфы были свидетелями. На незаметной, уютно укутанной мягкой листвой и шелковисто нежной травой поляне, полыхал костер, беззвучно устремляя свои огненные руки-факелы к звездам. Перемежающийся свет костра и луны тихонько, словно бы из-подтишка, освещал лица сидевших у костра, оставляя в чертах и полуулыбках какую-то тайну, недоговоренность, сказку.
<br>Менестрель закончил свою балладу, флейта затихла, лишь отдаленное эхо доносилось откуда-то издалека, из-за стволов многотысячелетних деревьев.
<br>Слушатели поблагодарили певца и флейтиста, теплыми улыбками, поднесли им хрустальные чаши с родниковой водой. Завязалась непринужденная беседа о музыке и ее отражении на гладкой водной поверхности зачарованных озер, о памяти и о лесе, что стоял и стоит, переживая годы счастья и горестей, точно так же как и сосна, растущая на вершине холма, укутанного травою, нежится в солнечных лучах и переживает страшные бури.
<br>Двое эльфов встали, попрощались с оставшимися на поляне и, развернувшись, пошли вглубь леса по выложенной рубинами тропинке. За их спинами вновь зазвучала флейта.
<br>— Как удивительно получается у Олеве оживлять звуки, что дарит флейта; я, к сожалению, сколько бы ни пробовал, всего лишь играю какой-то простой набор нот; я могу исполнить сложнейшие вещи, но исполнить, а не оживить и сыграть, — заговорил первый из покинувших поляну.
<br>— Да, пожалуй, Олеве лучше всех нас овладел этим искусством. Вероятно, никому не сравниться с ним. Но не печалься Аэрон, ибо каждому свой дар и каждому своя песня. Так шли они по изумрудной тропинке, огибающей стволы древних деревьев под хрустальными звездами. На тропу выскочил неуклюжий юный олененок, пятнистый и большеглазый, Невур, так звали второго эльфа, опустился на колени и нежно провел рукой по головке и шейке зверька.
<br>А читал ли ты, друг мой, — заговорил он, поднимаясь с колен, — новую книгу, написанную Лантенорном Эвессеа, под названием «Ужас».
<br>— Нет, Невур, сия книга мне не знакома, — ответил эльф.
<br>— Что ж, позволь мне тогда поведать тебе о ней, ибо чувствую я, что ее содержание будет тебе небезынтересно.
<br>— Что ж, я с удовольствием выслушаю тебя, тем более, что дорога еще нам предстоит долгая.
<br>— Тогда, слушай, — начал Невур, — эта книга интересна прежде всего тем, что действие ее происходит не в мире Энадорре, а в другом. Предвидя твое удивление, — известно ведь, что других миров нет, — добавлю, что мир сей – выдуманный от начала и до конца, и существует он в другом пространстве и времени.
<br>— Ну да, такое можно допустить.
<br>— А это совершенно необязательно, достаточно его вообразить. Мир, в котором отсутствует нематериальная составляющая, мир, в котором сильны законы физики, но нет законов магии, где душа привязана к телу и гибнет вместе с ним.
<br>— Пыткой было бы жить в этом мире, и я не могу себе вообразить эльфа, существующего там.
<br>— Аэрон, ты совершенно прав, ибо нет в этом мире эльфов, но лишь люди и только они. Лишенные души, теряющие веру, ведь верить-то им по большому счету не во что, разве что в физику. Но ее можно лишь знать. Знание губит этот мир, ибо знание ради знания, стремление познать, дабы удовлетворить потребности тела, что, в свою очередь, возрастут еще больше, и вскоре вновь потребуется познавать, чтобы подчинять.
<br>— Познание и учение всегда было сильной стороной тех, кто служил добру, Невур. Значит в этом мире добро восторжествовало.
<br>— Нет, к сожалению, ибо люди не знают, что есть добро и зло. Ведь им не в кого верить, и они служат себе. Многократно преобладающее большинство существ, — прости, язык не поворачивается наречь их людьми, — действует только ради себя, опираясь на мнение других, но не на высшие идеалы.
<br>— Мир пустоты? Значит этот бесперспективный мир не несет в себе ничего, чем стоило бы восхищаться, ради чего его следовало бы выдумывать.
<br>Эльфы прошли под ласково воркующим ручейком, текущим меж вечных деревьев по мостику из прозрачного хрусталя. На мгновение луна, появившаяся из-за раскидистых крон засияла на их одеждах, и они вновь углубились в Лес; Лес, в котором каждая травинка выращивалась с любовью, где дорожки из рубинов, а светильники, освещающие путь с необозримой высоты — зачарованные изумруды. Лес, где мостики из хрусталя, а флейта сливается с шумом ручейка в бесконечную трель.
<br>— Послушай же, Аэрон, о самом главном расскажу я. На этой земле нет благородных королей, а есть жадные менялы, дорвавшиеся до власти. Там нет справедливости, и ложь торжествует, и нет жалости, ибо считается верным, когда побеждает сильнейший, или, что вернее, подлейший. На земле сей культура убита бескультурьем масс и лишь жалкое подобие искусства, что во всем потакает этой жующей и чвакающей субстрации, существует, и то лишь ради своей корысти: денег, славы… Там лишь зло награждается, и нет силы, способной противостоять ему. Это есть абсолютное, беспросветное зло. Но! Но там, в этом мире, окруженные этими существами — псевдолюдьми, в их порочных государствах находятся Люди, да-да, Люди с большой буквы, которые видят Свет, которые борются всей душой своей, которая есть в них, ибо даже измысленный быть бездушным, мир сей, как и ничто иное, не способен отобрать ее. О них эта книга.
<br>—Да, вероятно, это были бы великие люди. Но… Я боюсь, Невур, что в таком мире не может появиться таких благородных и светлых духом людей. Это всего лишь выдумки. Их не может быть. Никогда.
<br>Старшие дети Земли, двое эльфов, вышли из густого, успокаивающего своей непоколебимостью, леса на огромную поляну, покрытую колышащейся, будто волны морские, траве. И в лучах восходящего над миром солнца, несущего земле тепло и свет, увидели они город эльфов. Но его описания не найти здесь, ибо нет слов в языке Смертных, способных описать эту Вечную красоту. Да и зачем? Ведь ни увидеть, ни понять нам не дано.
<br>
<br>
<br>Свет луны мягкими лучами падал сквозь кроны деревьев и рисовал причудливые, мерцающие фигуры на свежей траве. Сквозь постоянное стрекотание невидимых кузнечиков и периодическое ухание совы пробивался нежный, переливистый голос флейты. Звонкий высокий голос, принадлежащий, несомненно, кому-то из Старшего народа, пел о делах давно минувших дней, коим эльфы были свидетелями. На незаметной, уютно укутанной мягкой листвой и шелковисто нежной травой поляне, полыхал костер, беззвучно устремляя свои огненные руки-факелы к звездам. Перемежающийся свет костра и луны тихонько, словно бы из-подтишка, освещал лица сидевших у костра, оставляя в чертах и полуулыбках какую-то тайну, недоговоренность, сказку.
<br>Менестрель закончил свою балладу, флейта затихла, лишь отдаленное эхо доносилось откуда-то издалека, из-за стволов многотысячелетних деревьев.
<br>Слушатели поблагодарили певца и флейтиста, теплыми улыбками, поднесли им хрустальные чаши с родниковой водой. Завязалась непринужденная беседа о музыке и ее отражении на гладкой водной поверхности зачарованных озер, о памяти и о лесе, что стоял и стоит, переживая годы счастья и горестей, точно так же как и сосна, растущая на вершине холма, укутанного травою, нежится в солнечных лучах и переживает страшные бури.
<br>Двое эльфов встали, попрощались с оставшимися на поляне и, развернувшись, пошли вглубь леса по выложенной рубинами тропинке. За их спинами вновь зазвучала флейта.
<br>— Как удивительно получается у Олеве оживлять звуки, что дарит флейта; я, к сожалению, сколько бы ни пробовал, всего лишь играю какой-то простой набор нот; я могу исполнить сложнейшие вещи, но исполнить, а не оживить и сыграть, — заговорил первый из покинувших поляну.
<br>— Да, пожалуй, Олеве лучше всех нас овладел этим искусством. Вероятно, никому не сравниться с ним. Но не печалься Аэрон, ибо каждому свой дар и каждому своя песня. Так шли они по изумрудной тропинке, огибающей стволы древних деревьев под хрустальными звездами. На тропу выскочил неуклюжий юный олененок, пятнистый и большеглазый, Невур, так звали второго эльфа, опустился на колени и нежно провел рукой по головке и шейке зверька.
<br>А читал ли ты, друг мой, — заговорил он, поднимаясь с колен, — новую книгу, написанную Лантенорном Эвессеа, под названием «Ужас».
<br>— Нет, Невур, сия книга мне не знакома, — ответил эльф.
<br>— Что ж, позволь мне тогда поведать тебе о ней, ибо чувствую я, что ее содержание будет тебе небезынтересно.
<br>— Что ж, я с удовольствием выслушаю тебя, тем более, что дорога еще нам предстоит долгая.
<br>— Тогда, слушай, — начал Невур, — эта книга интересна прежде всего тем, что действие ее происходит не в мире Энадорре, а в другом. Предвидя твое удивление, — известно ведь, что других миров нет, — добавлю, что мир сей – выдуманный от начала и до конца, и существует он в другом пространстве и времени.
<br>— Ну да, такое можно допустить.
<br>— А это совершенно необязательно, достаточно его вообразить. Мир, в котором отсутствует нематериальная составляющая, мир, в котором сильны законы физики, но нет законов магии, где душа привязана к телу и гибнет вместе с ним.
<br>— Пыткой было бы жить в этом мире, и я не могу себе вообразить эльфа, существующего там.
<br>— Аэрон, ты совершенно прав, ибо нет в этом мире эльфов, но лишь люди и только они. Лишенные души, теряющие веру, ведь верить-то им по большому счету не во что, разве что в физику. Но ее можно лишь знать. Знание губит этот мир, ибо знание ради знания, стремление познать, дабы удовлетворить потребности тела, что, в свою очередь, возрастут еще больше, и вскоре вновь потребуется познавать, чтобы подчинять.
<br>— Познание и учение всегда было сильной стороной тех, кто служил добру, Невур. Значит в этом мире добро восторжествовало.
<br>— Нет, к сожалению, ибо люди не знают, что есть добро и зло. Ведь им не в кого верить, и они служат себе. Многократно преобладающее большинство существ, — прости, язык не поворачивается наречь их людьми, — действует только ради себя, опираясь на мнение других, но не на высшие идеалы.
<br>— Мир пустоты? Значит этот бесперспективный мир не несет в себе ничего, чем стоило бы восхищаться, ради чего его следовало бы выдумывать.
<br>Эльфы прошли под ласково воркующим ручейком, текущим меж вечных деревьев по мостику из прозрачного хрусталя. На мгновение луна, появившаяся из-за раскидистых крон засияла на их одеждах, и они вновь углубились в Лес; Лес, в котором каждая травинка выращивалась с любовью, где дорожки из рубинов, а светильники, освещающие путь с необозримой высоты — зачарованные изумруды. Лес, где мостики из хрусталя, а флейта сливается с шумом ручейка в бесконечную трель.
<br>— Послушай же, Аэрон, о самом главном расскажу я. На этой земле нет благородных королей, а есть жадные менялы, дорвавшиеся до власти. Там нет справедливости, и ложь торжествует, и нет жалости, ибо считается верным, когда побеждает сильнейший, или, что вернее, подлейший. На земле сей культура убита бескультурьем масс и лишь жалкое подобие искусства, что во всем потакает этой жующей и чвакающей субстрации, существует, и то лишь ради своей корысти: денег, славы… Там лишь зло награждается, и нет силы, способной противостоять ему. Это есть абсолютное, беспросветное зло. Но! Но там, в этом мире, окруженные этими существами — псевдолюдьми, в их порочных государствах находятся Люди, да-да, Люди с большой буквы, которые видят Свет, которые борются всей душой своей, которая есть в них, ибо даже измысленный быть бездушным, мир сей, как и ничто иное, не способен отобрать ее. О них эта книга.
<br>—Да, вероятно, это были бы великие люди. Но… Я боюсь, Невур, что в таком мире не может появиться таких благородных и светлых духом людей. Это всего лишь выдумки. Их не может быть. Никогда.
<br>Старшие дети Земли, двое эльфов, вышли из густого, успокаивающего своей непоколебимостью, леса на огромную поляну, покрытую колышащейся, будто волны морские, траве. И в лучах восходящего над миром солнца, несущего земле тепло и свет, увидели они город эльфов. Но его описания не найти здесь, ибо нет слов в языке Смертных, способных описать эту Вечную красоту. Да и зачем? Ведь ни увидеть, ни понять нам не дано.
<br>
<br>